– Кто?

– Дурачком прикидываешься? Ждешь, пока я уйду?

– Разве вы не пойдете смотреть на покойницу?

Скейлс покачал головой и сдался. В конце концов, вся эта история его мало волновала – так показалось Джеку, и он почувствовал некоторое облегчение.

Проводив Уолли Скейлса, он тут же кинулся звонить Рою.

– Ты берешься за это дело?

– Да, но могу и передумать, – ответил Рой. – Тут все зависит от цифр – в смысле, сколько этот парень успел собрать.

– Что ты узнал о Криспине Рейна и Фрэнклине Божьем человеке?

– Как-как?

– Фрэнклин де Диос, Фрэнклин Божий. Что ты о нем знаешь?

– Они якобы работают на службу иммиграции, вылавливают «мокрые спины». [1] Полиции Второго округа дан приказ номер пять: это значит, что они не должны вмешиваться, даже если этот «крайслер» день и ночь будет торчать на Одубон-стрит.

– Но эти парни не из нашего штата.

– Ну и что с того? Федеральных агентов могут послать сюда и из Флориды.

– С какой стати им брать машину напрокат? Им должны были выдать автомобиль в местном отделении, разве не так?

– Скорее всего.

– Проверишь?

– Это можно.

– Я не слишком навалился на тебя, Рой? Не хочется отвлекать тебя, ты же служишь человечеству в баре.

– Да пошел ты!

– Но раз уж нам приходится иметь дело с этими парнями, надо знать их имена и кто они такие. Нельзя действовать вслепую, Рой, а то нам головы пооткусывают, а мы и не заметим, как. Зачем полковник приволок сюда из Флориды двух этих парней, которые чуть что хватаются за пушку?

– Можешь об этом не беспокоиться.

– В каком смысле?

– Я с этим разберусь.

– Говори толком, Рой.

– Проверю я их, проверю, черт побери!

– Что-то ты нынче не в настроении, Рой.

– Есть еще новости?

– Проверь заодно некоего Уолли Скейлса, тоже вроде бы из службы иммиграции. Он тоже явился сюда разыскивать эту самую Амелиту. Угадай, где мы его уже видели? Вчера, с полковником.

– Судя по виду, он и впрямь из службы иммиграции, – подтвердил Рой, – или из казначейства, из налоговой полиции.

– Ты выяснишь? Позвони мне, я буду у Люси. Сейчас поеду за Калленом, отвезу его к ней.

– Ты еще не знаешь, где будешь сегодня вечером, – сказал Рой. – Ты меня спроси, я тебе скажу: нынче ты у нас для разнообразия поработаешь, покопаешься у «объекта» в комнате.

– Рой, ты что, белены объелся или месячные вовремя не пришли?

– Я не могу больше видеть этот чертов бар!

– Вот это я понимаю.

Джек позвонил Люси и попросил разрешения привезти к ней Каллена. Пожалуйста, сказала она, в любое время. Он поинтересовался, навестил ли ее Уолли Скейлс.

– Он звонил мне утром, – ответила Люси. – Представился и сказал: «Насколько мне известно, в воскресенье вы ездили в Карвиль, чтобы забрать тело умершей подруги». Я сказала, что он ошибается.

– Первая ложь?

– По-крупному – первая. Я спросила его, откуда такие сведения.

– Что он ответил?

– Это, мол, не важно. Извинился за беспокойство.

– Вот и хорошо. Когда мы с ним беседовали, мне так и показалось, что он просто отрабатывает номер. Душу он в это дело не вкладывает.

– Да, но напоследок он сказал: «Передайте от меня привет отцу».

12

– Попытаюсь объяснить, – пообещала Люси, – но я уже столько раз пробовала и всякий раз сама понимаю – нет, не то. Что-то заставляет поступить так, а не иначе. Какое-то внутреннее побуждение подталкивает сделать выбор. Всегда есть разумные причины отказаться от своего решения, сколько угодно разумных причин. Всегда можно сказать: «Я же не сумасшедшая, в конце-то концов!» Но если ты послушаешься этого чувства, если ты сделаешь это… Тогда все будет по-другому.

Они снова сидели на застекленной террасе в доме, принадлежавшем матери Люси. За окном лил дождь, в тусклом предвечернем свете все так же вился по обоям узор из банановых листьев. Отойдя от потемневшего окна, Люси села напротив Джека и Каллена – они оба устроились на диване.

– Я ушла в монастырь из-за любовной истории, но не из-за своей, а из-за той, что случилась восемь веков назад. Был мужчина, влюбленный в любовь, и была девушка семнадцати лет по имени Клара – я уверена, она любила этого мужчину. А меня просто очаровала эта история. Мне тогда исполнилось девятнадцать, я легко могла поставить себя на место этой бедняжки, этой бедной маленькой богатой девочки – она была несчастна и сама не понимала отчего. Родители готовили ее свадьбу, устраивали всю ее жизнь за нее. У меня было что-то такое – кажется, это можно назвать мистическим переживанием. Я думала даже, если бы я жила тогда, в тысяча двести десятом году, в Италии, я была бы Кларой. Я тоже пришла на мессу в собор Святого Руфино и слушала, как тот человек, Франциск, говорит – негромко, но с величайшей верой – о Божьей любви, и моя жизнь переменилась. Я перенеслась туда, в тот собор, я чувствовала запах свечей и благовоний, я тоже влюбилась в этого человека в коричневой рясе нищенствующего монаха.

Каллен сгорбился на краю дивана, упершись локтями в колени. Джек слышал, как старик часто, взволнованно дышит – его тоже захватила эта история, покорил негромкий голос рассказчицы. Вечерний сумрак проникал в окно из-за спины Люси, окутывал ее, и уже не казалось странным, что девушка в джинсах и свитере пытается передать им свой мистический опыт.

– Если б я родилась на пять-шесть лет раньше, я бы, наверное, присоединилась к хиппи, но к тому времени, когда я созрела для побега, дети цветов уже разошлись по домам, и слава богу, поскольку мне удалось не только уйти из дому, как им, но и к чему-то прийти. Клара тоже убежала из дому – так подействовала на нее проповедь Франциска и невероятное, буквально сверхъестественное сочетание земной и небесной любви. Она основала орден Бедных кларисс, Франциск сам постриг ее, отрезал ее прекрасные русые волосы. Он и раньше беседовал с Кларой, наставлял ее, но никогда не оставался с ней наедине. Клара была необычайно, просто потрясающе красива. Наверное, он догадывался, что ею руководит любовь не только к Богу. Конечно, биографы твердят, будто Франциск не знал искушений, но я думаю иначе. В Риме у него тоже была поклонница, Жаклин де Сеттесоли, он всегда навещал ее, когда являлся в Рим к Папе, и никаких сплетен не возникало. Она-то была непривлекательна, мужеподобна, он даже называл ее «брат Жаклин». Но с Кларой все было по-другому. Я уверена: стоило им посмотреть друг другу в глаза, и они бы все поняли без слов.