Сейчас ее глаза горели восторгом, и теперь, вместо того чтобы брать на себя роль участника, она по-жен- ски коварно следила за событиями без всяких комментариев. Она была уверена в том, что даже если Левша будет избит – а что-то подсказывало ей, это случится скорее всего, разница в габаритах двоих мужчин не в его пользу, – она подойдет к нему и поцелует на глазах у всех.
– Не слишком ли ты прилизан для свершения подвигов?
– Разве это подвиг? – Левша перебросил ремень через голову, и сумка упала, ударив его по пяткам. – Подвигом будет, когда я с палкой доктора пойду ловить рыбу. Вот когда я вернусь с уловом, это будет ПОДВИГ. Потому что никогда в жизни не ловил рыбу.
Борис выбросил руку, чтобы, как и доктора, толкнуть Левшу в грудь.
Произошедшее далее впоследствии никто объяснить не мог, информация по этому поводу вечером у костра собиралась скупая и крайне противоречивая. Но все хорошо запомнили три хлопка, после которых человек со шрамом мгновенно рухнул на колени, а после завалился лицом в траву. Что это были за хлопки, было понятно, но никто не видел, что, собственно, Левша делал, ибо в момент падения своей жертвы он стоял, как и прежде, с опущенными руками.
Наклонившись, Левша вынул из-за пояса Бориса «вальтер», вытянул из рукоятки обойму, убеждаясь в том, что патроны на месте, вставил ее на место и бросил пистолет Макарову. Тот с усмешкой сатаны поймал его и в ответ швырнул Левше трость.
– Удачи вам, – дрогнув голосом, пожелала Дженни.
Макаров остановил на ней свой взгляд. Он был чуть
теплее, чем должен быть у мужчины, уходящего от малознакомой женщины.
«Сам черт не разберет, что ей нужно!» – с досадой подумал он, вспоминая, какими глазами смотрела женщина на Левшу. Отвернувшись от нее, он двинулся в лес. Следом за ним поспешили Донован и Гоша в бледно-розовой, словно застиранный дождем рассвет, рубашке.
– Макаров!
Он обернулся.
– Не возвращайся без куска жареного мяса!
– Постараюсь принести еще и ключ от квартиры, – Макаров усмехнулся и кивнул.
Через минуту все трое скрылись в джунглях.
– Маша, что с тобой?
Услышав вопрос мужа, Маша спохватилась и спрятала от Сергея влажный, тоскливый, направленный в спину последнему из уходящих мужчин взгляд. «Ничего, просто я устала…»
Дженни была приятно удивлена тому, что пока у этого мужика получается все. В активе привлекшего ее внимание русского уже были победы над пантерой и хамом, и еще – он собрался на охоту…
«Этот малый был бы незаменим в моногамной семье пять тысяч лет назад, – подумала она, ловя себя на мысли, что не без удовольствия рассматривает его удаляющуюся фигуру с тростью в руке. – Интересно было бы понаблюдать за ним в каменных джунглях XXI столетия… Но все-таки любопытно, почему он не пользуется случаем взять женщину, когда она сама почти предлагает ему это? Не знает цену этим ощущениям?…» И она засмеялась, почувствовав несусветную глупость в своих рассуждениях. Именно эта неприступность влекла ее к Левше все сильнее. Нет, она не просто жаждала почувствовать над собой его горячее дыхание. Ей хотелось в условиях этого страшного острова чувствовать себя желанной женщиной. Ведь когда мужчина хочет женщину, главное в его жизни именно это. А не страх, с которым придется встречать ночь. Чего хотела Дженни больше – ощущения уверенности от наступившего дня, за- щищенности или просто любви, – вряд ли она сама догадывалась об этом…
Она смотрела на его нос, чуть с горбинкой, напоминающий романский, на волосы, шевелящиеся на ветру, волосы и вовсе придавали ему образ Ахилла, и думала о том, как, наверное, должно быть приятно женщине, когда этот светловолосый парень кладет ей на плечи руки.
У Левши были руки как руки, но все же таилась в них какая-то сила. И казалось Дженни, что мог он с одинаковым успехом и равновелико красиво и пантеру ими задушить, и цветок сорвать, не уронив с него росы.
Собирая по берегу хворост, она размышляла над тем, что записала бы ему в пассив.
Груб. Скрытен. Голубоглаз… Не умеет заинтересовать женщину… Подумав, последний пункт она выкинула из головы – он ее заинтересовал. Что еще?…
«Как «голубоглаз» сюда попало? – усмехнулась Дженни… – Юмор этот… фермерский… Впрочем, для него, отправляющегося в крови и рубище на охоту, это весьма кстати…»
Левша отправлялся между тем не на охоту, а на рыбалку. На дело для него еще более сложное и незнакомое, чем охота. Отойдя от лагеря метров триста и скрывшись из виду, он обнаружил два факта. Во-первых, с южной стороны остров был утыкан мелкими скалами, похожими на осколки гигантских бутылок, во-вторых, с этой стороны было прохладнее. Пальмы сбились в одну плотную шеренгу и образовали навес, скрывающий от пекла полосу берега метров в десять. «Сюда я их переведу по возвращении», – решил он.
Еще час он потратил на то, чтобы убедиться: никаких млекопитающих на прибрежной стороне этого острова нет. Нет и рыбы, поскольку ее не бывает там, где прибой разбивается о камни. Пройдя чуть дальше, он обнаружил еще одну небольшую бухту. И в который раз удивился тому, насколько противоречив этот клочок суши. Здесь было тихо и безмолвно, и даже стаи попугаев презирали это место, отдав его на откуп несчетному количеству дремлющих чаек.
После сотни бросков трости, за которой приходилось забираться в воду каждый раз и снова взбираться на камни, Левше удалось подбить пяток крупных рыб, похожих одновременно и на тунцов, и на карасей. Насадив добычу на кукан, он возвращался в славе и упоении собственным могуществом…
На месте лагеря его ждал сюрприз. На берегу никого, кроме дамочки из Соединенных Штатов, не было, и воспользовавшись этим, она развела такой костер, что теперь было впору либо прыгать в воду, либо уходить в глубь острова. Она не решалась сделать ни того, ни другого. Пять минут назад ею был замечен плавник, бороздящий волны. А в лесу ее ждала пантера. Никого рядом не было, и теперь Дженни, натаскавшая с опушки веток и свалившая их в полыхающий костер, размышляла над тем, что делать дальше. Оглядев пламя, доходившее до середины высоты хрущевской пятиэтажки, Левша уронил рыбу на песок и не без интереса посмотрел на женщину:
– Вы с ума сошли?
– Я делала, что вы велели! – Поняв, что теперь она в безопасности, Дженни снова принялась за свое, хотя всего минуту назад взгляд ее был беспомощен, и она молила о возвращении русского. – А вы сказали – носить ветки и бросать их в огонь! – и она переступила с ноги на ногу, размышляя над тем, есть ли в ее словах логика.
– Сударыня, а если бы я вернулся к вечеру? Вы бы весь лес сожгли? Где люди?
– Они отправились в лес за фруктами.
– Что, и беременная куколка с льняными волосами?
– Она-то всех на это и подбила. Ей захотелось персиков.
– Какие могут быть персики в Карибском бассейне?
– Я хочу есть, Левша…