– Знаешь что, дорогой, – посоветовал он майору. – Напиши-ка лучше ты заявление в милицию, как у тебя воровской общак украли. Ты же за него отвечал?
А Земцову сказал:
– Разбирайся ты сам в этой бодяге, Саша. Я просто по балде получил, когда стал свидетелем бегства от банка двух мужиков. Все.
Он встал с подножки багажного отделения «рафика», от чего тот покачнулся, как калека, и пошел домой. По пути его остановил милицейский патруль, но, изучив написанное внутри удостоверения и четко разобрав подпись президента страны, милиционеры извинились. Непонятно зачем сообщив Струге о том, что сейчас по всему городу объявлена операция «перехват», сели в машину и уехали. И всю дорогу, пока Антон добирался до дома, мимо него, сверкая проблесковыми маячками, проносились автомобили.
Объектом розыска был джип «Мицубиси Паджеро» бежевого цвета, с государственным номером «А223КВ». В данный момент этот автомобиль находился на платной коммерческой автостоянке неподалеку, и Соха уже заканчивал привинчивать к нему номера «Тойоты», которую пасторовская братва «отмела» у армянина – владельца сети овощных магазинов. За долги.
Ни Струге, ни Пастор с Сохой не разглядели друг друга в темноте у банка, именно поэтому они молча разошлись на освещенном узком тротуаре, коснувшись друг друга плечами, у самого дома Антона...
Существует множество причин, по которым прозвища прилипают к людям. Но, какой бы глупый характер они ни носили, они являются неизменной визитной карточкой тех, кого ими наделили. На воле, как правило, прозвище является либо производным от фамилии, либо определяющим род деятельности. Иногда – по внешним данным. В местах лишения свободы прозвище, как правило, отражает характер, суть своего хозяина. И, если на воле человек с фамилией Крысов практически обречен, то на зоне вольнодумец, решивший сократить его фамилию для более удобного произношения, может ответить за свои лингвистические способности. Для этого Крысову просто нужно быть вхожим в блатной мир и жить «по понятиям». Зона – не воля, там все гораздо сложнее.
С бомжем Востриковым все развивалось по стезе, определенной в жизни для многих. С детства он получил прозвище Дохлый за убогие физические данные. Сказывались годы, проведенные в детском доме. Востриков из-за постоянного недоедания и зачаточных признаков дистрофии просто не мог вызывать у воспитанников иного о себе мнения. Детский дом он сразу сменил на колонию для малолеток, украв с городскими бродягами овцу из колхозного стада. Овца была умерщвлена, зажарена и съедена в лесополосе, меж городом и деревней. Через день все «шашлычники» были задержаны местным участковым и препровождены в изолятор. Два года проползли для воспитанника колонии Вострикова как десять строгого режима. Все два года он терпел унижения от всех, кого встречал в колонии. Его били, унижали, а один раз даже выкололи на ягодицах двух голубей. При ходьбе в бане эти голуби двигались, нанося удары клювом в соответствующее место. Понятно, что с такой тату попадать во взрослую зону для Вострикова было бы крайне нежелательно. И он помнил об этом всякий раз, когда воровал банки с соленьями из погребов запасливых граждан. А за своих «сизарей» уже на воле он получил прозвище «Миротворец». Постепенно первое прозвище и второе объединились. Поэтому если где-то речь шла о «Дохлом миротворце», то всем бичам в округе становилось ясно, что кто-то интересуется Востриковым. Но все же чаще его называли Дохлым, потому что так короче и вернее.
Есть он хотел всегда, независимо от того, когда принимал пищу в последний раз. Голод мучил его и перед обедом в знакомой с детства лесополосе и после. Голод терзал его даже тогда, когда он, уже не в силах есть похищенные соленые помидоры с хлебом, найденным на помойке, вставал с листвы и отряхивался. Он съедал в два, а то и в три раза больше, чем «бичующие» по соседству бродяги, но никак не мог насытиться. Голодная травма детства горела во взрослом человеке с неистовой силой. Кражами он занимался исключительно для того, чтобы приобрести на вырученное съестных припасов. Лучше, если в качестве предмета кражи выступали непосредственно съестные припасы.
Самым любимым и доступным способом присвоения чужого имущества были кражи из погребов. В «побирушке» Вострикова, среди запасной пары грязных и рваных носков, пластиковой бутылки с водой и прочего скарба, всегда находилась небольшая пила по металлу. Востриков приходил в ужас от перспективы голодной смерти, когда пила с треском ломалась и приходилось искать новое для нее полотно. Объектом своих преступных деяний бомж выбирал погреба, расположенные рядом с железнодорожными путями. Их здесь были сотни, и не приходилось ломать голову – есть там, в темном холоде что-то, что можно съесть, или нет. Тут не ошибешься. Замок новый, погреб недавно открывали, погреб «действующий» – вот и все признаки того, что внутри скрывается целый гастроном. Выбрав нужный погребок, Дохлый принимал возле него положение «для стрельбы лежа» и ждал приближающегося поезда. В лесу очень хорошо слышны различные звуки, а когда в лесу сотни погребов, то на звук распиливаемого металла может прибежать либо любой из хозяев, либо – все сразу. Сомнений в том, что Миротворец сразу после этого станет Дохлым, у самого Вострикова не было. В голодной стране за кровно выращенный и собранный урожай голову могут отвинтить не задумываясь. Вот поэтому Востриков лежал и ждал поезда. Едва на всю лесополосу раздавался стук и грохот, бомж принимался за работу. Он пилил, как Овод, как электропила зэка на кедровой делянке, как пилорама столяра в учебном классе. Но стихал шум проходящего поезда, и Востриков отдыхал. Хорошо, когда проходили грузовые составы. Электропоезд тянул около сотни вагонов, поэтому работа шла быстро. Хуже – с электричками. Те, как понос после соленых огурцов с найденной на помойке банкой кильки: только приступил, и уже поздно. Добротной петли хватало на три состава либо на семь электричек. В любом случае без банок с заготовками и сумкой картошки Востриков место хищения не покидал. Такие воры в блатном мире именуются не иначе, как «кроты». Их удел – постоянно совершать кражи, что-то подкапывая, подламывая и проникая под землю. Но Вострикову было на это наплевать.
Хуже дело было с ночлегом. Летом и ранней осенью можно было спокойно спать при углях костра в той же лесополосе. А что делать в более суровые периоды года? Были еще чердаки и подвалы, но из-за подонков-террористов на все эти «общежития» милиция и жители понавесили амбарные замки, которые пилить под шум проезжающего трамвая не станешь. Востриков нашел простой выход. С наступлением холодов он приподнимал крышку одного из люков теплотрассы, спускался вниз и устраивался между водой и небом. Влажно, зато тепло и безопасно. Никто из «коллег» не украдет носки и самое главное – пилу.
Холода уже наступили.
В тот момент, когда судья Струге направлялся после пикника домой, а джип Пастора еще не замер за оградой дома у банка, на этом месте появился Дохлый. Это место, за муниципальным банком, он нашел случайно, зайдя в темноту, чтобы оправиться. Голодная смерть в эту ночь ему не грозила, более того, он всем организмом предвкушал шикарный ужин под шум канализации под крышкой люка. Сегодняшняя кража принесла ему нежданный куш в виде четырех бутылок пива и огромной соленой горбуши. Кто-то, очевидно тайком от жены, решил вечерком сходить в погреб за картошечкой, а заодно и попить пивка под рыбку, под пересвист проспавших отлет сородичей птиц. Днем пивко загрузил в холодок, а вечером... Вечером его будет пить Дохлый. Так всегда. Если где-то убудет, то где-то обязательно прибудет. Закон физики. Или – химии? Не важно. Закон есть закон.