Вот так. Найти ее он сможет. Без всякого сомнения. Но зачем ее искать? Две недели он выдержал – выдержит и месяц.
Антон допил пиво и аккуратно, чтобы не греметь, опустил бутылку в урну.
Уже двадцать дней он жил в своей квартире. После длительного отсутствия в ней не засохли только два кактуса. Все остальное носило характер давно брошенного жилища. Струге все выходные потратил на то, чтобы вернуть квартире первозданный вид. Воскресить разрезанные вандалами Тимура диван и кресло никто, конечно, не сможет. Но их можно зашить и закрыть все теми же накидками. Когда линолеум комнаты засверкал, как зеркало, а вся мебель задышала свежестью, Антон почувствовал в груди какой-то позыв...
Так иногда бывает весной, с появлением капели и первых теплых лучей солнца. Беспричинное чувство того, что пришло что-то новое, неизведанное, и оно будет лучше, чем вчерашний день. Точно такое же чувство бывает у детей рано утром, в день их рождения. Они просыпаются и ждут от наступившего утра чудес. Антон уже давно вышел из возраста, когда радовался этому дню. Однако он ощущал непроходящее чувство наступившего чуда. Дня, что будет лучше вчерашнего.
Пожав плечами и улыбнувшись самому себе, он подошел к платяному шкафу. Если в нем осталась несвежая одежда, то нужно перестирать и ее. Распахнув дверцу, он окаменел...
В глубине шкафа, единственная из вещей, на плечиках висела его... мантия. Антон смотрел на нее и чувствовал, как сдавило сердце. Медленно дотянувшись до нее, он стал перебирать в ладони шелк. Какое знакомое ощущение...
Струге аккуратно, словно боясь повредить ее, вынул мантию из шкафа. Некоторое время он думал, словно боялся ошибиться. Потом, бросив плечики на пол, он надел мантию на себя. Облегая знакомое тело, каждая складка материала легла на привычное место...
Струге вышел в коридор, туда, где на стене висело огромное зеркало, и включил свет. Некоторое время он стоял в нерешительности, а когда наконец решился, развернулся. На него из зеркала смотрел СУДЬЯ СТРУГЕ.
Председатель областного суда Игорь Матвеевич Лукин прожил большую жизнь. Сорок лет из своих шестидесяти он отдал юриспруденции. Пост главы судей всей области он занял шесть лет назад, уже будучи опытнейшим из правоведов. Этот человек прошел школу прокурорской работы, четырнадцать лет объявлял приговоры в одном из районных судов. Если в городе происходили вещи, непонятные многим, то для него все было совершенно очевидно. Когда судья из Центрального районного суда по фамилии Струге подал заявление об отставке, он понял, что кое-кому в этом городе не поздоровится. И когда эти кое-кто уже облегченно вздыхали, празднуя маленькую, но победу, Игорь Матвеевич вздыхал по другому поводу. Он слишком хорошо знал Антона Павловича. Слишком хорошо для того, чтобы понять главное – будут перемены. Такие люди, как Струге, редко оступаются и никогда никому ничего не прощают. Когда же речь заходит о них самих, они становятся одержимыми. Лукин повидал всяких из этой категории. Одни захлебывались в неравной борьбе и, уже будучи побежденными, в предсмертной судороге клацали зубами у горла врага. Другие таились и позже наносили смертельный удар там, где противник этого ожидать не мог. Струге же был одним из тех немногих, у которого хватало ума, такта и знаний для того, чтобы терпеть. Терпеть, готовить базу, копить силы и исполнять свой план планомерно, избегая ударов головой о стену.
Когда Заруцкий и Вихорев попали в глупейшую из ситуаций, Лукин понял – началось. Оставалось лишь догадываться, когда Струге остановится. Удары наносились словно из космоса, но попадали именно в ту точку, куда целился Струге. Следующего глупца Лукин определил сразу – Поборников. Он сделал такой вывод, потому что знал наверняка – Струге простит все, но только не предательство и нарушение устоев дела, которому человек служит. Поэтому, когда перед ним с материалами оперативного дела и заявлением с просьбой разрешить проведение оперативно-розыскных мероприятий восстал Земцов, Лукин не удивился. Он уже стал угадывать следующего. Вот тут-то он не на шутку заволновался. Старый судья вдруг подумал – а где я нарушал закон? Кто вообще сказал, что человек из «ниоткуда» не возьмет в оборот и его? Каков процент вероятности того, что сам Лукин останется при делах? Струге действовал без осечек и проволочек, каждый его шаг был четок и грамотен. Наверняка он имел еще и страхующие варианты. А если завтра перед лицом уже самого Игоря Матвеевича появится официальная бумага за подписью Генпрокурора? Конец карьере. Лукин заволновался, стараясь вспомнить все факты нарушения закона в отношении Струге. Но их не было. Ни разу их пути не пересеклись в ракурсе с отрицательным зарядом. Лукин имел одно очень важное для руководителя свойство. Он был дипломатом. Старался быть тактичен как с перспективными судьями, так и с теми, кто очевидно двигался к «выстрелу». И неоднократно убеждался, что впоследствии оказывался прав.
А в то, что Струге умер, он не верил с первой минуты. Сначала его, как и всех, эта новость шокировала, но, когда погорел Заруцкий, старый судья все понял. Догадался. Но никому не сказал о своей догадке. И, словно в роковой игре, старался угадать следующего. И надеялся, что очередной снаряд пронесется мимо него...
Следующего ждать долго не пришлось.
При обыске загородного дома Вихорева Земцов обнаружил интересные документы. Бегло их просмотрев, он понял в тот момент лишь одно – этим бумагам нечего делать в частных владениях начальника судебного департамента. Их место в отчетных материалах управления финансов и налоговой политики мэрии города. Но на месте он разбираться не стал. Внеся их в опись изъятого имущества, он увез их в управление. И там дал волю своему любопытству. Почему Вихорев так нервничал, когда Земцов их забирал? Оперативный волк отметил это сразу.
Внимательно изучив и сделав десяток звонков в различные организации и частным лицам, он навел справки и сразу все понял. Запахло даже не жареным – запахло паленым.
У него в руках были списки квартир, выделенных Жилищным комитетом мэрии. Тесть Николая Сергеевича Заруцкого своею подписью фиксировал тот факт, что девяти судьям районных судов Тернова выделены благоустроенные квартиры. Рядом были подшиты финансовые документы, что судебным департаментом при Верховном суде по Терновской области деньги за эти квартиры перечислены в полном объеме. Этот факт визировался рукой все того же начальника Жилищного комитета и Вихоревым. Вроде бы все чинно и гладко. Налицо эпизод доброго дела – улучшение жилищных условий работников Фемиды. Квартиры были выделены в строящихся домах улучшенной планировки, и срок их сдачи уже истек квартал назад. Но Александра Владимировича заинтересовал тот факт, что деньги за эти квартиры судебный департамент уже перечислил на счет мэрии в полном объеме. Стоимость квартир колебалась от четырехсот тысяч до одного миллиона.
Неугомонный Земцов снял телефонную трубку и стал названивать судьям, озаренным щедростью судебного департамента. Через полчаса он понял, что ни один из вышеуказанных судей квартиру не получил. Тогда Земцов выяснил организации-подрядчики, что строили дома, и понял, что этим стройкам века не суждено завершиться как в этом году, так и в последующую пятилетку. Организации были признаны банкротами. А руководители тех, что еще держались на плаву, поясняли, что мэрия не разрешает им строительство, так как конкурс на получение права на землеотвод выиграли другие фирмы. Таким образом, из документов явствовало, что деньги из федерального бюджета на судейские квартиры судебным департаментом получены и переведены на счета мэрии. То бишь – ее Жилищного комитета. Проблема лишь в том, что не выделены квартиры самим судьям. И не всякий судья пойдет отстаивать свои интересы в суд. Парадокс, глупо звучит, но факт. Судьи любят свою работу и хотят работать. Ругань с мэрией может закончиться очень плачевно, ведь некоторым из судей после трехлетнего срока вновь проходить процедуру утверждения. На памяти многих так рушились карьеры именно из-за отстаивания своих законных прав.