«Он спит вечным сном» – напрашивалась аллегория в голове филолога, когда он рассматривал вылившуюся из затылка и засохшую на воротнике и груди белоснежной рубашки и серого костюма кровь.
«Это труп», – мелькнуло в голове нищего Варанова.
У Иннокентия не подкосились ноги. Напротив, мозг стал работать чище и размереннее. Любой другой, относящийся к себе нежно и бережно, ушел бы от джипа и тотчас скрылся в каком-нибудь другом административном округе, по дороге постаравшись забыть о случившемся. Но это был удел другого, не Варанова.
Не теряя более ни секунды, он протянул через труп водителя руку и забрал с соседнего сиденья пухлый портфель. Оглянувшись, похлопал по карманам толстяка в джипе, определил, в каком находится бумажник, прихватил и его. Хотелось снять еще и перстень с пальца, но как полагал Кеша, на это у него уже не оставалось времени.
Последнее, что он увидел, осторожно прихлопывая дверь, был маленький флажок российского триколора, застывший в своем трепыхании на лацкане пиджака водителя.
Через полчаса Варанов, спустившийся со второго этажа своего, готового к сносу дома, направился к станции метро. У него сегодня много дел: нужно срочно влиться в компанию Пепина и Вайса, чтобы не выходить из нее до последнего момента. Когда этот момент наступит, зависело уже не от него, а от тех, кто будет осматривать джип под запись в протоколе.
Кто знал его пять лет назад, мог бы с уверенностью заявить – настроение у него было тревожное.
Координационное совещание, созванное Генеральным прокурором, обещало быть долгим и нудным. Долгим, потому что перечень тем, касающихся повестки дня, был пресыщен сочетаниями: «борьба с терроризмом», «уличная преступность», «межнациональная рознь», «результаты проверки исполнения законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность». Интересен в плане получения новой информации о деятельности отдельных структур правоохранительных органов был лишь последний вопрос, но он стоял особняком и оглашение его было назначено под конец совещания. По остальным же вопросам можно было вести разговоры в течение оставшихся лет жизни. И даже по одному, любому из них, можно было засидеться до конца квартала. Потому и нудным.
Поговорить, а уж тем паче – поспорить, было о чем. Тем не менее существующие на правовом поле пни и овраги, увеличивающиеся в числе и расширяющиеся в масштабе, заставляли Генерального все чаще пренебрегать качеством совещаний, делая основной акцент на количество рассматриваемых вопросов. Нельзя, предположим, провести координационное совещание, минуя вопрос о терроризме. Или, разобрав его по костям (что маловероятно, учитывая время совещания – оно не могло длиться вечно), упустить вопрос о вновь обострившихся отношениях среди этнических меньшинств. А меньшинств в Москве... Много меньшинств. Так что, если их из Москвы убрать, то станет ясно, почему на улицах воют собаки, а по Тверской ветер гоняет перекати-поле.
Сложно сейчас в Москве. И упрекнуть Генерального не в чем. Поддержать хочется, словом заступиться за него, да только не до этого. У каждого из присутствующих свои проблемы, сугубо специфические, хоть и единые по смыслу с остальными. Разобщение преступных сообществ, предотвращение сезонных преступлений, борьба с наркобизнесом. Каждый занимает свою нишу, делая общее дело.
Генеральный знает, что город в страхе. Хоть и вещают телекомпании и газеты – все под контролем, обстановка на самом деле сложная. О контроле особый разговор, слово свое о нем Генеральный еще скажет. А пока смотрит прокурор на близких по духу, им собранных коллег и думает, как судно развернуть, чтобы волны через борт не плескали. Понимает, что кровь льется и все труднее раны зажимать. Закон смешон, несовершенен, но кто совершенен? А это – и обвинение, и оправдание. Попробуй подступись с таким законом, начни-ка с ним воевать. В том смысле – что об руку с ним, с законом. Вступишь в бой, перешагнешь через передний край обороны – а закон из-под руки выворачивается и вместе с ворогом прет тебя на исходную. Несовершенен закон, двулик, как Янус.
Раньше в Генеральную прокуратуру заявления от граждан приходили: спасите от судебного произвола. Сейчас пачками документы приходят: спасите от произвола председателей судов и квалификационных коллегий судей. И от кого приходят? – от судей! А письма не простые, письма увесистые – по килограмму приложенных документов, подтверждающих факт того, как можно судью уничтожить, будучи председателем областного суда. Судей районных, судей областных, независимых и делу справедливости служащих, уничтожают пачками, как быдло. Председателева работа, нет сомнений. Окопается такая тварь за столом председателя областного суда и чинит расправу над всеми неугодными. Коллегия квалификационная – своя, притертая без шва, Совет судей – рядом, прирученный, с руки морщинистой, старческой, чуть дрожащей, вскормленный и вспоенный. Стоят друг за друга насмерть, команда «Варяга» по сравнению с ними – дети.
Попробуй на этом правовом поле с такими пахарями пни повыкорчевывай! Все лучшие вершители правосудия в отдельных областях из судов уже давно вытеснены, остались те, что задачи решают, далекие от правосудия, близкие к кормушке избранных. Это кто в областной суд из районников хочет? Эта? Вот пусть она и рассматривает дело по иску судьи такой-то к председателю ее суда по защите чести и достоинства. Это кто в областном суде хочет остаться? Эта? Вот она-то и будет рассматривать жалобу судьи такой-то на решение квалификационной коллегии судей о лишении последней полномочий. А там посмотрим, кто в областной суд попадет и кто в нем останется. По выполняемым задачам и заслуги. Свои своих казнят во имя чести главного старца – будьте уверены, старец еще лет пять в кресле просидит.
Шлюховатое правосудие, само себя имеющее, а во главе всего этого областного дворца терпимости – подонок мстительный, всем почему-то кажущийся застенчивым ублюдком, а потому милым и безобидным. Организует у себя во дворце празднества пошлые, отмечая годовщины суда то по календарю земского уклада от 1801 года, то от Рождества Христова, то от декрета Совнаркома. А потому в позапрошлом году суду областному двести стукнуло, в прошлом – две тысячи, а в текущем – восемьдесят. И все даты-то круглые, почетом не обойдешь, добрым словом не минуешь.
Знает Генеральный, знает, как в одном таком суде субъекта Российской Федерации юбилеи каждый год отмечали. Собрание приближенных, весь зал заполнивших (не «своих» судей, независимых, туда – ни ногой, ни туфлей!), а среди них рассеявшиеся демократической дымкой – приглашенные извне, ничуть не связанные должностными словом и делом со слепой Фемидой:
– От завода имени Струйкина областному суду – пять холодильников и два кондиционера!..
– От общества очень закрытого типа, типа акционерного – две путевки на Канарские острова!..
– От лица без юридического образования без образования юридического лица – снегоход областному суду и ружье!..
И вручают, и хвалят, и благодарствуют... О «спонсорских» суммах в незаметных конвертах сказано в громогласных поздравлениях не было ни слова, да только все эти цифры до последнего нуля – вот они, в папке Генерального, что в сейфе, на отдельной полочке.