– Не надо, я хочу поговорить с вами. Я о вас в газете читал в связи с делом этого серийного убийцы и вообще, вам я верю. Но если вам не хочется разговаривать…
– Нет, нет, я вас слушаю, – поспешил ответить Владыкин. – Мы ведь одно дело делаем, милиция и прокуратура. Какая разница, с кем именно разговаривать?
– Вот и хорошо, – обрадовался Егоров. – У меня есть ещё и сюрприз лично для вас, но об этом позже. Так вот, я хочу заявить, что стал свидетелем убийства этого несчастного доцента. Можно сказать, его застрелили на моих глазах. В затылок ему пальнули.
– Вы знаете имя убийцы?
– Знаю, иначе не стал бы вас беспокоить, – Егоров проехал Крестовский мост и на красный сигнал светофора остановился на перекрестке возле Рижского вокзала. – Убийц было двое. Один – хозяин магазина автозапчастей Чемоданов Владик. А второй его друг, некто Пахов Федор Михайлович. За имя и отчество его ещё Достоевским называют. Так вот, убийцы – они. Каждый по разу выстрелил в затылок Десятникова из пистолета ТТ.
– А какие-то доказательства их участия в преступлении у вас имеются? – спросил Владыкин. – И меня поймите. Я ведь не хочу, чтобы ваше заявление, безусловно, очень важное, оставалось голословным. Хотя лично я в ваших словах не сомневаюсь, нужно хоть какое-то подтверждение. Чемоданов был убит неизвестными в собственном магазине. Убийцу ищут. И ваше заявление приобретает особую ценность в этом свете.
– Читал в газете о том, что Чемоданова шлепнули, – прогнусавил Егоров, делая поворот в Грохольский переулок. – Если бы Чемоданов здравствовал, я бы не стал вам звонить. Мне самому жить не надоело. Чемоданова я боялся: он большой и очень жестокий человек, с ним лучше не связываться. А его друга Пахова я не боюсь: он просто сутенер, хоть и богатый.
– Так что вы ещё хотите показать по поводу исчезновения доцента Десятникова? Мы говорили о каких-то доказательствах. Ну, хотя бы мотивах.
– С покойным доцентом я знаком не был, так, видел пару раз, – вырулив на ухабистую Большую Переяславскую, Егоров снизил скорость. – Говорили, он большой бабник. Ну, бабы его и сгубили. Десятникову все время нужны были деньги на развлечения. Такая жизнь: все дорожает, а женщины дорожают. Сейчас такие цены, что к приличным бабам и не подступишься, сами знаете. Десятников несколько раз одалживался то у Чемоданова, то у Пахова. Набежала круглая сумма. Они предупредили Десятникова, что включат счетчик, а позже и двойной счетчик, и двойной на проценты… А откуда у преподавателя вуза деньги возьмутся? Небось, он над каждым грошем трясся. В конце концов, Десятников испугался всерьез, хотел отдать им свою машину в счет части долга. Но тут одной машиной уже не отделаться. Тогда Пахов предложил расчет натурой. Два-три раза в месяц Десятников поставляет ему новую студентку на постоянную работу в это срамное бюро интимных услуг. Так они постепенно и рассчитаются.
– То есть живым товаром? – переспросил Владыкин.
– Точно, самым живым. Десятников говорил, что это не реально, две-три свежих девочки в месяц. Одна – ещё куда ни шло, одну можно. А Пахов говорил, что у него поток, конвейер, большой бизнес, а от одной в месяц ни вару, ни навару. Нужно, мол, хотя бы две, а для начала ты мне свою жену приведи. Она хоть и не первой молодости, но на любителя сойдет. И с пьяными ей можно случки устраивать. Тем все равно, старая или молодая. А этот хрен моржовый, Чемоданов, говорит, что жену сразу нельзя к людям допускать, даже пьяным. Ее сперва надо своим ребятам дать, на крепость проверить. И вообще от неё толку мало, хлипкая, такая через себя за ночь много клиентов не пропустит. Уставать сильно будет, пока привыкнет.
– Откуда вам известны эти подробности? – перебил Владыкин.
– Я присутствовал при разговоре, оттуда и известны, – Егоров миновал три вокзала и погнал машину к Сокольникам. – Еще мне известно, что вы дали указание в оперативную часть засечь мой номер телефона. Угадал? Только это напрасные труды. Сейчас я разговариваю с вами по мобильному телефону, я сижу в машине, а машина колесит по Москве. Оставьте попытки меня вычислить, иначе я прекращу разговор. Я ведь сообщаю ценную информацию, не требую за неё денег – и вот она, благодарность.
– Хорошо, разговариваем в два уха, – пообещал Владыкин. – Итак, все происходило на ваших глазах?
– Да, Чемоданов, Пахов и я играли в сику, а Десятников не играл, просто сидел за столом. Он пришел отсрочку по долгу просить. Так вот, мы сидим за одним столом, разговариваем. А Десятников закипает изнутри. Как сейчас помню, бледный, желваки на скулах так и играют, так и ходят. Я себе думаю: сейчас что-то будет. Десятников встает, наклоняется к уху Чемоданова, что-то шепчет и садится на место. Мы продолжаем играть. Смотрю, Чемоданов Пахову глазом мигает, зовет на кухню. Натурально, они выходят, а Десятников все сидит неподвижно, к двери спиной. Через пять минут они возвращаются, смотрю, в руке Пахова ТТ. Он прямо от двери стреляет Десятникову в спину и передает пистолет Чемоданову. Тот стреляет второй раз. А доцент уже повалился лицом на стол, уже готов. Я сижу, обалдел просто, клювом щелкаю. Вот так его и убили.
– Но доказательства, – напомнил Владыкин. – Вы говорили о доказательствах.
– Смотря что вы считаете доказательством, – Егоров зубами распечатал пачку сигарет. – Чемоданов и Пахов долго решали, что делать с телом доцента. Обсуждали разные варианты. Чемоданов предлагал распилить труп, а куски разбросать по городским помойкам, диким собакам на съедение. Я так понял, что опыта в таких делах у них маловато. А поручать постороннему человеку эту грязную работу они не хотели. Насколько я знаю, труп лежал где-то на подмосковной даче, у их общих знакомых. Те и знать ничего не знали, что труп у них на даче. А на днях Чемоданов и Пахов перепрятали тело. Перевезли его на дачу к Пахову, – Егоров подробно объяснил следователю, где именно находится дача Пахова и как туда подъехать на машине. – Там покойник и лежит, в гараже, в смотровой яме. И пистолет ТТ там же, то есть орудие убийства, по-вашему. Все в одном месте. Между собой они решили закопать доцента в лесу, как только земля оттает. Вот вам и доказательства. Выше крыши доказательств.
– Значит, вы не связались с прокуратурой раньше, потому что опасались мести Чемоданова?
– Само собой, – Егоров свернул на Маленковскую улицу. – Мне даже пришлось помогать Чемоданову, перевозить труп доцента с места на место.
– Он вам доверял?
– Никому он не доверял, – Егоров прикурил сигарету. – Чемоданов сказал: если кому проболтаешься, забью тебе рот дерьмом, выпущу кишки и на твоих же кишках тебя и удавлю. Говорю же, боялся я Чемоданова. А теперь его убили. И, слава Богу, мне жить стало легче.
– А версий убийства Чемоданова у вас, случайно, нет? Хотя бы гипотетических версий, предположений?
– Версий нет и предположений тоже нет, – Егоров повернул в сторону Рижской эстакады, решив там замкнуть круг автомобильного путешествия. – У Чемоданова было много врагов, и все они желали его смерти. Искать его убийцу, все равно, что на кофейной гуще гадать. Нашелся хороший человек – и ладно. А теперь вопрос к вам. Какой срок может получить Пахов за убийство доцента?