– Вот как?
– Да, испортил брюки, – кивнул Егоров. – Я ведь стоял внизу. А его голова, когда она грохнулась об асфальт, голова разлетелась, как арбуз. Так разлетелась, будто он во рту гранату держал. И на куртке вот пятнышки, внизу.
– Впрочем, Розову со смертью повезло, – сделал неожиданный вывод Романов. – Всегда везло и тут повезло. Счастье Розова, что он не дожил до нашей встречи. И ведь знал, гад, как падать. Головой летел вниз. Чтобы сразу все кончить, а не калечиться. У вас появилась какая-то информация о том, кто стоял за бухгалтером? И что это за фирма «Моя малая Родина»? Что она из себя представляет?
– Кое-что по крохам собрал. Фирма реальная, действующая. Владеет магазинами по продаже запчастей к автомобилям, а также двумя ресторанами на окраине города. Учредители акционерного общества известны. Как только ясная картина сложится, сразу же доложу.
Романов вздохнул, видимо, легче после разговора с Егоровым ему не стало.
– Напрасно я вообще связался с этим кабацким бизнесом. У меня несколько собственных предприятий разного профиля, все работают и приносят доход. Никогда не имел дело с бандитами, с рэкетом, со всей этой грязью. Кроме того, я тратил денег не больше, чем зарабатываю. Поэтому в жизни меня не было проблем. Проблемы появляются, если поступаешь наоборот: тратишь больше, чем зарабатываешь. И вот Волкер уговорил меня купить этот «Золотой тюлень». Нужно продавать ресторан, но хорошего покупателя не найти, пока не уляжется весь этот шухер.
Егоров жалел, что не оделся теплее. Он потоптался на месте, согревая ноги, оглянулся через плечо. Сквозь морозный туманец уже проступили крыши дальних коттеджей, черный лес у горизонта, серый рассвет, совсем непохожий на рассвет.
– Мы ждем здесь кого?
– Обещал адвокат Максименков подъехать, подождем его в доме, – Романов хотел распахнуть дверь перед гостем, но остановился. – Лучше здесь спрошу. Этот преподаватель вуза, как его там? Десятников. Да, кандидат наук, ученый секретарь, подающий надежды ученый и вообще редкостная сволочь. Я не знаю всех подробностей, только общую канву происшествия, с ваших же слов. Тогда вы его вывезли на дачу Воронина, чтобы поговорить по душам. Но разговора не получилось. Десятников занервничал, чего-то испугался. И в результате этого недоразумения он умер. То есть погиб. Вы рассказывали, что Воронин убил его своим фирменным выстрелом в спину. Лично я думаю, что это не по-спортивному, это против правил, стрелять в спину. Но к черту все правила. Тут серьезные дела, и нечего говорить о каких-то там правилах.
– Воронин тогда спас мне жизнь. Этот доцент запросто нанизал бы меня на свой нож, как нанизывают на булавку жука.
– Тем более, жизнь спас. Я решил, что Лена каким-то образом узнала о гибели Десятникова. Последний раз она нервничала, выглядела подавленной. Понятная вещь, погиб любимый человек, трагически погиб. Ведь этот доцент, как я тогда думал, отец её будущего ребенка. Ясно, Лена немного расстроена. Она немного огорчена.
– Но покойный Десятников, как теперь выяснилось, вовсе не отец, – уточнил Егоров.
– Я, признаться, сам запутался во всех этих Ленкиных связях. Мне этот Десятников даже во сне приснился, хотя в жизни я его не видел, вот до чего дошло. И тут выясняется, что отец моего внука не научный работник, не преподаватель вуза. Все много хуже, все просто ужасно. Отец ребенка – убийца, которого ищет вся милиция, некто Ирошников. Сказать, что это дикость несусветная, значит, ничего не сказать. Моя жена этих подробностей, разумеется, не знает. И знать не должна.
– Само собой, это лишнее.
– Лена приезжала два дня назад, просила денег. Я, разумеется, дал, женский день на носу. К тому времени я уже знал, кто отец ребенка, вы сообщили мне эту приятную новость. Что отец – Ирошников. И что деньги нужны именно ему, а не Лене. Возможно, зря я дал деньги? Но мне стало жалко Лену, я захотел её чем-то утешить, приободрить. Но вместо этого только спросил: «И что ты будешь делать, если меня вдруг не станет? Куда пойдешь? На кирпичный завод наниматься?» Молчит. Так мы и не поговорили по душам.
– Вы хотели о чем-то спросить, – напомнил Егоров.
– Да, хотел спросить, – Романов разжал кулак и посмотрел лежавшую на ладони оторванную пуговицу тулупа. – Этого доцента, его же ищут. Жена, то есть вдова, бегает по инстанциям, во все колокола звонит. Так хотел спросить… Наверное, труп Десятникова, наверное, валяется в земле вперемежку с известью? Или вы избавились от тела другим способом? Сожгли, закатали в асфальт?
– Это не проблема, избавиться от трупа, – пожал плечами Егоров. – Десятникова и вправду ищет милиция. Но не найдет, об этом не беспокойтесь, даже не думайте. Его тело…
– Нет, – Романов резко взмахнул руками. – Я передумал. Не хочу знать никаких подробностей. В конце концов, это ваша работа и делайте её так, как считаете нужным, – он, наконец, распахнул дверь и пропустил гостя в дом.
* * *
Дровяные угли в камине переливались бордовым и оранжевым цветами, тянуло жарким ароматом сгоревшей смолы. Егоров, устроившись в кресле, подумал, что так вот, сидя у камина, можно решить, что окружающий мир гармоничен, жизнь прекрасна и нет ей конца. Романов сел в другое кресло через столик от Егорова, вытянул ноги к огню. Держа впереди себя круглый поднос, в комнату вошла невысокая женщина в спортивном многоцветном костюме.
– А я думал, мамочка, ты спишь, а кофе нам домработница стряпает.
Романов поднялся с кресла, Егоров тоже поднялся, поздоровался с хозяйкой. Светлана Петровна поставила поднос на стол и подала руку Егорову, подала низко, для пожатия.
– Я уже давно встала, – она подошла к мужу Романову пришлось опустить голову, чтобы жена смогла дотянуться губами до его щеки.
– С днем рождения, – сказала Светлана Петровна. – Подарок в твоем кабинете на столе.
– Спасибо, мамочка.
Романов, явно растроганный вниманием жены, часто заморгал глазами. Светлана Петровна вышла из комнаты, закрыв за собой двустворчатую дверь.
– Поздравляю, – сказал Егоров. – Не знал, что у вас день рождения. У меня тоже есть для вас подарок, сувенир. Там, в куртке.
– Спасибо, но подарок позже.
Романов показал Егорову на кресло, сел сам, взяв за пластмассовую ручку хромированный ребристый кофейник, доверху наполнил две чашки, оглянулся, чтобы ещё раз убедиться, плотно ли закрыта дверь.
– Я принял решение. Мне не нужен зять убийца. Не сегодня-завтра его арестуют. Что дальше? Следующие лет пятнадцать страна будет перевоспитывать Ирошникова тяжелым физическим трудом. А Лене опять мучаться и страдать. Не говорю уж о том, что эта история станет достоянием гласности. Желтые газетенки будут поносить мое доброе имя.
– И что вы решили?
Егоров уже догадался, какое решение принял шеф. Хлебнув горячий кофе, он чуть не обжог язык. «Да, без работы ты не останешься, – сказал себе Егоров. Ты уж точно без работы не останешься. Вся грязная черновая работа – твоя работа»