– Давай не будем тут сырость разводить. И без нас тут сыро.
Гецман уперся, как трактор. Махнул рукой, мол, не доставай меня этой хренотой.
Он брезговал заниматься любовью в общественных местах. В банях, в бассейнах, в бильярдных, в кабацких номерах, на задних сидениях такси, до дыр протертых грязными чужими задницами. Это удовольствие не для него. Потому что у Гецмана, в отличие от других людей, сохранилось чувство брезгливости. Всему свое время и место.
Танька убежала. А Гецман, обливаясь потом, остался сидеть на жесткой скамье. В бане он так и не сумел оторваться от мрачных мыслей. Все время возвращался на прежнее место, как запиленная пластинка, прокручивал про себя то, о чем уже сто, двести раз думал. А если грузовики так и не найдутся? Что будет? Он выгадает день-другой… А потом, что потом? Не известно.
Из парилки Гецман отправился не в бассейн, а в комнату отдыха. Обвязавшись простыней, постоял, ожидая, когда из тела выйдет жар.
Принял пару рюмок коньяка, глотнул пивка. Баня – великая сила, и эта сила брала свое. Мала помалу, Гецман чувствовал, что оживает душой. Ну их к такой матери все эти неприятности. Если так переживать из-за каких-то поганых грузовиков, то самого себя до инфаркта довести недолго. Он сбросил простыню и побежал в бассейн.
Через час Гецман расплатился за гостеприимство, оставив администратору щедрые чаевые. Пропустив даму в дверь, забежал вперед, распахнул заднюю дверцу машины, сел рядом с Танькой. Про себя Гецман отметил, что Таня слишком легко одета. На женщине шерстяная куртка песочного цвета. А голова и вовсе не покрыта. Машина тронулась, выехала с обнесенной глухим забором территории частной бани.
Водитель повернулся к хозяину.
– С легким паром. Куда едем?
Танька ответила за любовника.
– Спасибо. Ко мне едем.
Захмелевшая Танька привались к плечу Гецману.
– Яша, ну, что ты такой серьезный? Заболел?
– Я здоров, абсолютно здоров.
Танька засмеялась. Даже водитель хихикнул. А Гецман подумал, что совсем потерял чувство юмора. Словно это чувство ему хирург ампутировал безжалостной рукой.
* * *
В хвост «Мерседесом» Гецмана пристроилась неприметная темная «Волга». Заднее сидение в машине занимали Рахмон Ашуров и Всеволод Яковлевич Дунаев. «Посол» мог бы не ехать вместе с Ашуровым. Но, поколебавшись, старик сам настоял на этом. Ему поручено проконтролировать выполнение дела, он свои обязанности выполнит.
– Сейчас они едут к любовнице Гецмана, – пояснил Ашуров. – Они живет в районе Чистых прудов. Дом старой постройки. Четвертый этаж. На этаже дежурит мой человек. Лифт сломался.
Ашуров усмехнулся, давая понять, что лифт сломался не сам по себе. Правильнее сказать, лифт сломали. Теперь, хочешь, не хочешь, Гецман будет подниматься пешком. И окажется в мышеловке, в клещах.
– Когда он бывает у любовницы, всегда отпускает машину с водителем, – добавил Ашуров. – После свидания добирается до дома на такси.
– Грешен человек, – глубокомысленно заметил Дунаев, вспоминая грехи собственной уже далекой молодости. – Такова людская натура.
Танькин дом Гецману активно не нравился. Мрачное сооружение постройки конца тридцатых годов. Смешали модный тогда кубизм и классицизм, получилось черти что. Топорная работа. Мрачный шестиэтажный склеп, нелепый уродец, с какими-то надстройками на крыше, похожими на пожарные каланчи. По углам фасада симметрично торчат округлые застекленные балконы.
Это внешне. Внутри того хуже. Длинные, прямые, как палки, коридоры. Вдоль них тянутся двери квартир. Нечто среднее между офицерским общежитием и домом терпимости. Впрочем, квартира Татьяны вполне приличная, даже уютная.
Гецман в поисках сигарет порылся в карманах пальто, наткнулся рукой на пистолет «Астра». Видимо, оставил сигареты в бане.
– Остановись, купи мне сигареты, – велел Гецман водителю.
– У меня есть сигареты, – сказала Танька.
– Такие я не курю. Они духами пахнут.
Водитель остановил машину у табачного ларька, выбрался из салона.
«Волга» тоже тормознула. Ашуров подумал, что сейчас Гецман удобная мишень. Развалился на правом кресле заднего сидения. Улица темная, прохожих почти нет. Ашуров может просто выйти из «Волги», пройти вперед несколько метров и через боковое стекло разрядить в морду Гецмана хоть всю обойму.
Отлучившийся за сигаретами водитель не в счет, он не вооружен. Ну, а если все-таки рыпнется, полезет с голыми руками на ствол, значит, нужно и водилу положить. Сам напросился. Девка вряд ли не помешает. На несколько секунд она будет парализована страхом. Позже, когда все кончится, ничего не сможет вспомнить. Ашуров раздумывал над новым вариантом, но действовать так и не решился. Старый испытанный сценарий, мочиловка в подъезде, представился более надежным.
Водитель купил сигареты, снова забрался в машину.
«Волга» тронулась следом. Через десять минут «Мерседес» остановился перед вторым подъездом мрачного дома старой постройки. Гецман вылез первым, подал руку даме. Заглянув в салон, он отдал короткое распоряжение водителю.
– Меня не жди, езжай.
Гецман захлопнул дверцу, шагнул к подъезду. Таня открыла дверь парадного магнитным ключом. Гецман галантно пропустил даму вперед себя, вместе они поднялись на площадку к лифту.
«Мерседес» еще не отъехал от второго подъезда, когда "Волга остановилась у первого парадного. Ашуров вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер.
– Слышишь меня? – спросил Ашуров, услышав утвердительный ответ, продолжил. – Они входят в подъезд. Начинай.
Ашуров наблюдал, как Гецман хлопнул дверцей «Мерседеса», подошел к подъезду, пропустил вперед свою спутницу. Ашуров уставился на секундную стрелку наручных часов. Через десять секунд они поднимутся к лифту. Постоят на площадке в ожидании кабины. Возможно, минуту или полторы минуты подождут. Поймут, что лифт сломан. Станут неспешно подниматься по лестнице.
«Мерседес» укатил. Ашуров толкнул водителя в спину, сказал, чтобы тот отогнал «Волгу» за угол. Секундная стрелка едва ползла. Двадцать секунд, тридцать, сорок… Пора. Ашуров толкнул дверцу, добежал до подъезда, вставил в замок магнитный ключ, потянул на себя дверь парадного.
…Кнопка, изнутри освещенная лампочкой, светилась красным огоньком. Видимо, лифт занят, решил Гецман. Или сломался? Он нетерпеливо надавил на кнопку большим пальцем.
– Черт, опять не работает, – сказала Таня. – Пошли пешком.
Гецман обречено вздохнул, продолжая тыкать пальцем в кнопку. Наконец, он сдался. Шагнул к лестнице, поднялся на первый пролет. Таня следовала за ним. Между лестничными пролетами второго и третьего этажа Гецман услышал шаги. Кто-то спускался по лестнице. Гецман инстинктивно запустил руку в карман пальто, ладонь легла на рукоятку «Астры».