Он презрительно фыркнул.
— Вот оно что! Значит, вы тут ни при чем! Это не вы напустили легавых на Бицепса Смайноффа?!
Я напустил, он был прав. Это произошло не так, конечно, как себе представлял Чарли, но истина заключалась в том, что так оно и было. Когда я спросил у Чарли адрес Смайноффа, то намеревался найти его и вытянуть кое-какие сведения, ничего больше. В тот момент Хартли еще был жив. Убийца с кухонным ножом пока не объявился. Смерть Хартли все изменила, в том числе и мои планы. Не было оснований предполагать, что Смайнофф знал что-нибудь об обоих убийствах, но я решил, что полиция поступит правильно, задержав его. Если Бицепсу что-либо известно — хорошо, если нет, — ничего с ним не случится, не умрет. Но и в том, и другом случае Свенсон почувствует, что полиция наступает на пятки. С учетом всех этих обстоятельств я полагал, что вправе лишить Чарли оснований подозревать меня. Не врать ему, разумеется, но дать понять, что он ошибается.
— Вы меня слушаете, Престон?
— Да. Пытаюсь сообразить. Если я тебя правильно понял, полицейские загребли Бицепса, а ты полагаешь, будто адрес им сообщен был мною?
Моя реакция его несколько успокоила, и тоном уже менее агрессивным он сказал:
— Пытаетесь уверить меня, будто вы ни при чем?
— Чарли, слово чести, я не давал его адреса никому!
— Слово чести? Значит, можно вам верить?
— Конечно! Ты должен мне верить! А теперь расскажи все с самого начала. Что, собственно, произошло?
— Не надо на меня сердиться, Престон, — сказал Чарли смущенно. — Вы не сердитесь, а? Я, правда, думал…
— Ладно, ладно, Чарли, оставим это! Не сержусь на тебя. А теперь все же скажи, что, собственно, произошло?
— Ну хорошо… Все началось сегодня примерно в час дня.
Вдруг внезапно около дома Бицепса останавливается полицейская телега. Оттуда сыплются легавые, все с пушками. А Смайнофф, он живет под самой крышей, вы помните. Он, наверное, услышал шухер и начал их поливать из своей гаубицы, у него, я полагаю, 44-й калибр. Один легавый схлопотал себе в ляжку, а другие попрятались. — Он хихикнул, потом продолжал:
— Вы слишком молоды, Престон, чтобы помнить добрые старые времена, но очевидцы уверяют: было как в кино! Легавые бросаются вверх по лестнице, выламывают дверь, а Смайнофф, конечно, уже ноги в руки и смылся! Пока полицаи прохлаждались, он выскочил в окно на крышу и утек.
Я восторженно присвистнул.
— Стало быть, убийца на свободе! А тот полицейский, что схлопотал пулю, что с ним? Кто он?
— Да ну! Ничего серьезного. Застряла в мягких тканях. Его Кентом зовут. Знаете?
— Нет. А почему вдруг Смайноффа решили загрести. И где он сейчас?
У Чарли, видимо, вновь пробудились подозрения.
— Мне неизвестно, где он укрылся, если вы это хотите знать.
— Ты прекрасно знаешь, что меня интересует совсем не это. Мне бы хотелось просто знать, почему за ним охотится полиция. И еще, почему все считают естественным то, что он начал отстреливаться.
— Все думают, будто из-за убийства. Что Смайнофф зарвался, вообразил себя большим уркой. Парни, что знают его много лет, понять не могут, чего ради вдруг он стал устраивать всю эту Хиросиму, не виси на нем убийство. А как по-вашему, он имеет отношение к этой корриде с кухонными ножами?
— Ну, уж ты скажешь! Что бы там ни было, спасибо за информацию!
Тут я напомнил Чарли, что он пообещал мне доставить сегодня вечером на границу старика Моралеса. Только повесил трубку, как мисс Дигби предложила соединить со Свенсоном, он звонил мне. Я подождал, пока тот несколько поварится в собственном соку, потом взял трубку.
— Престон слущает!
— У меня есть к вам предложение. — Тон у Свенсона заметно изменился, стал осторожным. — Что вы скажете, если я предложу вам заключить соглашение со мной?
— Что за соглашение?
— Вообще-то это не телефонный разговор! Хотели бы вы узнать имя того типа, который второй день разбрасывает повсюду кухонные приборы?
— Вы шутите? Намерены явиться с повинной?
— Сейчас не до шуток, Престон! Я серьезно говорю. Не исключено, что нацелю вас на след. Интересует это?
Если всякая ловушка исключалась, то, конечно, это меня весьма бы интересовало. Но не хотелось, чтобы он об этом знал. Я решил сделать вид, будто не очень горю желанием.
— Может быть.
— Вам знаком «Круглый бар»? У меня на втором этаже отдельный кабинет. Жду вас там через двадцать минут!
— Нет, у меня еще намечена встреча. Скажем, что-нибудь через час.
Он принялся вопить в трубку:
— Да нет же. Боже мой! Престон, дело не терпит отлагательства!
— Может быть, для вас. А мне спешить некуда! И повесил трубку. Прежде чем увидеться со Свенсоном, я хотел еще раз побеседовать с Хуанитой Моралес. Была уверенность, что она может сообщить мне два-три любопытных факта, которые окажутся к месту при разговоре со Свенсоном. В моем распоряжении оставался час.
Сьерра Бланка в послеполуденном солнце сверкала в небе, словно белая скала. Направляясь к входу в небоскреб, я пробежал взглядом по этажам. Но если надеялся вдруг где-нибудь в окне увидеть Хуаниту Моралес, то надежда не оправдалась. В холле на первом этаже на доске из красного дерева под стеклом красовался указатель. Серебряными цифрами там были помечены номера квартир. Под каждым номером была прикреплена визитная карточка квартиросъемщика. Указатель, казалось, имел целью подчеркнуть: жильцы меняются, квартиры остаются. Я принялся внимательно изучать визитки счастливчиков и вскоре обнаружил то, что искал.
Квартира 314, иначе говоря, четырнадцатая, на третьем этаже. Нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь распахнулась. На Хуаните была надета красная шелковая пляжная майка и черные колготки. Накануне она выглядела больной, сейчас же лучилась здоровьем. Солнечный зайчик освещал сзади черные гладкие волосы, образовавшие на затылке тяжелый шиньон. Узнав меня, она нахмурила брови:
— Сеньор Престон? Мне нечего добавить к тому, что вам вчера уже сказала!
К счастью, я догадался просунуть ногу в дверь, иначе бы она захлопнула ее перед моим носом.
— Давайте-ка зайдем и побеседуем!
Отодвинув Хуаниту, я вошел в квартиру. Она была обставлена со вкусом. Висящий на стене плоский японский телевизор — он был включен — тщетно пытался соперничать с ярким солнечным светом. Я подошел и повернул выключатель. Девушка закрыла дверь.