– Отдыхайте.
Совет выглядел насмешкой – какой уж отдых после такого чайку! Но едва я лег на кровать и закрыл глаза, как тут же провалился в сон, глубокий и спокойный.
Спал я на удивление недолго и проснулся сам, чувствуя себя вполне отдохнувшим. За окном уже темнело. Я едва успел сходить в туалет и умыться, как в дверь снова постучали.
– У господина полковника Беккера возникли некоторые вопросы, – сообщил китаец и вручил мне лист бумаги с аккуратными, бисерным почерком написанными вопросами. – У вас есть час и двадцать минут.
– А поесть? – спросил я.
– Потом, – пообещал китаец. – Вам принесут чай.
Второй раз чаепитие мне удовольствия не доставило, но голову снова прояснило. Я ответил на все вопросы Беккера, частью ожидаемые (он просил разъяснить некоторые моменты, вроде путешествия через Разлом, моего разговора с Гольмом или реакцию всех пограничников на газовую атаку и убийство конвоиров), частью странные и напрямую к делу не относящиеся – вроде той истории с Калькой и убитой женщиной или обстановки в квартире Старика.
Я ответил на все вопросы, уложившись в пятьдесят минут. Бумагу тут же забрали, а мне принесли ужин. К счастью, не китайский, а вполне европейский, со спецификой Центрума, конечно. Суп-пюре, острый и сытный; очень приличный стейк; салат из свежих овощей. Не тюремная, а ресторанная еда, только бокала вина не хватало. Я с удовольствием поел, походил по своей камере, полистал Библию (русская), заглянул в Коран – но он оказался на арабском, потом взялся за Доктрину Цада. Прочитал поэтичное описание Центрума как центра Вселенной (что ж, для этого у местных теологов было куда больше оснований, чем у наших средневековых схоластов, заставивших Солнце вращаться вокруг Земли), красочную историю первого грехопадения людей, утративших за это способность путешествовать между мирами, но в милости Божьей поселившихся в мире, связующем все остальные миры, историю второго грехопадения и войны за веру, окончившуюся изгнанием еретиков-дьяволопоклонников прямиком в ад. В общем – все то, что порождает богатое воображение проповедников, необходимость одновременно устрашить паству и внушить ей чувство собственной праведности, а также знакомство с многочисленными религиозными культами сопредельных миров. Я с некоторой иронией прочитал список «праведников чужемирья», в котором был и Христос, и Мухаммед, и Будда, а также три десятка божественных и полубожественных имен из «чужемирья». Некоторых я знал – в Антарии был большой и довольно популярный храм Ахне, пророка-мученика из Сталра, мира находящегося в ранней средневековой стадии развития, но вопреки (или благодаря?) этому населенному крайне пассионарным народом. Сталрийцы были темнокожи, стройны, довольно миролюбивы, легко переселялись в Центрум (если их пускали), не брезговали любой работой и, в общем, имели хорошую репутацию. Даже удивительно, учитывая биографию их пророка, который, прежде чем сгореть на костре, устроил в Сталре нехилую заварушку с массовой резней, разрушением городов и всякого рода странными акциями – вроде массового одновременного развода всех семей и их же последующего бракосочетания.
С другой стороны, пророкам и богам свойственны странные поступки…
Но почитать Доктрину Цада как следует, а то, может, даже просветиться настолько, что уверовать в Круги Возрождения, Восемь Грехов и Восемь Добродетелей, Божественных Отпрысков и Поганую Ересь мне не дали.
Вернулся давешний китаец.
– Господин полковник Беккер интересуется, не хотите ли вы его навестить, – произнес он сухо, тем тоном, который подразумевал, что ответа не требуется.
Я отложил книжку, кивнул.
– Спасибо. С огромным удовольствием.
К моему удивлению, в этот раз Беккер ждал меня не в своем кабинете, а в небольшом зале, судя по количеству лестничных пролетов расположенному где-то глубоко в подвале. Дверь в этот зал была стальная, толстенная, будто в бомбоубежище, а каменные стены еще и обшиты стальными полосами. В общем – тут можно было испытывать что-то очень взрывоопасное. Под потолком висели блестящие стальные рефлекторы, под которыми сияли ослепительные электрические лампы. Учитывая все понятные сложности с электричеством в Центруме – роскошь.
Но бомб в этом помещении не было. Имелся господин полковник Беккер и странная металлическая хреновина, больше всего напоминающая… да ничего она толком не напоминала… Множество маленьких золотистых трубочек, диаметром в палец, длиной сантиметров пять, со стенками тонкими как бумага. Трубочки были причудливо соединены друг с другом и торчали в разные стороны, образуя бесформенный ком примерно метрового диаметра. Ком стоял на большом приземистом деревянном ящике, видимо, исполнявшем роль лабораторного стола.
– Это что? – спросил я с интересом.
Беккер пристально смотрел на меня.
– Честно, не знаю, – сказал я. – Можно потрогать?
– Трогай, – разрешил Беккер.
Я коснулся одной трубочки, надавил. На вид она казалась совсем хрупкой, будто сделанной из фольги… всплыло в памяти давнее глупое детское развлечение – туго обмотать палец фольгой от шоколадки, закрутить один конец и получается игрушечный «бокал», из которого даже можно пить лимонад. Но эта трубочка была крепкая, не проминалась, лишь чуть подавалась под давлением, уходя вглубь кома. Я убрал руку – трубочка вернулась на место. Весь ком шевельнулся от моего движения, он был очень легким. И еще – я ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев. Будто электрическое, но оно некоторое время держалось и после того, как я отпустил трубочку.
– Это делается не так, – сказал Беккер. Подошел ближе, надавил на ком с одной стороны, с другой… Трубочки стали складываться, вращаясь вокруг незаметных осей, скользя друг по другу. Беккер убрал руку – ком вновь ощетинился во все стороны. – Правильно нажимая с нужных сторон, можно сложить это в небольшой контейнер.
Беккер развел руки, показывая объем, который получится. Выходило компактно – как шкатулка или толстая книга.
– Это детонатор? – понял я.
– Он самый, – кивнул Беккер. – Наверное, правильнее было бы назвать его антенной… но название уже прижилось. Хотя по большому счету никто не знает, что это такое. Он раскладывается и складывается. Плавает в воде, удельный вес низкий. Довольно прочный, хотя не сомневаюсь, что его можно сломать, мы просто не пробовали. Ничего не излучает. Не проводит электричество.
Я удивленно посмотрел на него.
– Да, пальцы покалывает, – уныло согласился Беккер. – Почему – непонятно. Агент нес его без всякой защиты и брал голыми руками, так что мы полагаем, что это неопасно. Если вдруг облысеешь или утратишь потенцию – сообщи, мы будем осторожнее… Иван, ты ничего об этой штуке не знаешь?
Я покачал головой.
– Куда ее можно приделать?
Я снова покачал головой. Предположил:
– В музей современного искусства? В дизайнерскую квартиру вместо абажура?
– Исследовать бы его хорошенько, – мечтательно сказал Беккер. – На Земле… Но на Землю мы его не повезем ни в коем случае, разумеется. Видимо, подгоним с Земли кое-какую аппаратуру и попробуем изучать очень быстро, прежде чем она сломается. Рентгеновский аппарат выдержал почти полчаса.