Пораженный своим открытием Девяткин трижды перепроверил цифры и, сняв трубку телефона внутренний связи, вызвал к себе двух старших оперов убойного отдела.
– Немедленно поднимите из архива розыскное дело на Жору Бубнова, – приказал Девяткин. – Специализация – карманник. Пробейте по полной программе. Все контакты, прежние и нынешние. Его лежки, жены, дети, любовницы... Этот Бубен, наверняка, в курсе, где сейчас отсиживается Огородников и его теперешнее имя. Действуйте быстро. К завтрашнему утру мы должны знать об этом Жоре больше, чем он сам знает о себе.
Отпустив оперов, Юрий налил воды из графина, сделал пару глотков и подумал, что человеческий мир тесен, слишком тесен, чтобы в нем можно было надежно спрятаться.
* * *
Кот пришел в себя оттого, что кто-то тормошил его за плечо. Он лежал на песчаной отмели, волна плескалась у ног, а над ним стоял какой-то мужик в кожаном картузе. Человек что-то говорил, кажется, задавал вопросы. Но Кот был слишком слаб, чтобы понять их смысл. Он хотел перевернуться с бока на спину, но ничего не получилось. Руки сделались чужими, непослушными, а ноги одеревенели до полного бесчувствия.
– Холодно, – прошептал Кот так тихо, что сам себя не услышал. – Слышь... Холодно очень.
– Ясное дело, не жарко, – сказал мужик. – Голяком-то...
Человек, склонился ниже, что-то сказал, задал пару вопросов. Кот старался разобрать слова, но снова провалился в забытье, похожее то ли на сон, то ли на обморок.
В следующий раз он очнулся в жарко натопленной избе. Дело, видно, шло к вечеру, горела лампочка в матерчатом абажуре, тихо играло радио. Костян лежал на железной койке с мягкой панцирной сеткой. Угол комнаты был отгорожен ситцевой занавеской, на которую ложились и пропадали человеческие тени. Мужик со знакомым голосом, который Кот слышал у реки, что-то объяснял женщине. Та коротко, односложно отвечала, мужик пускался в дальнейшие объяснения. Кот разобрал слово утопленник, а потом женщина засмеялась так легко и мелодично, будто колокольчик зазвенел.
Кот старался уловить смысл разговора. Он выхватывал отдельные слова, но эти слова почему-то не наполнялись смыслом. Кот закрывал тяжелые веки, проваливался в забытье, вздрагивал и снова слышал чужой разговор. Какая-то женщина, сдвинув занавеску, присела на табурет, поправила подушку, помогла Коту сесть, поправила на нем теплую нательную рубаху.
– Попей, – сказала она. – Лучше будет... Да не бойся ты. Никто тут тебя не обидит.
И напоила его из деревянного ковшика каким-то горьким настоем, пахнувшим полынью и зверобоем. Женщина пропала, будто ее и не было, а Кот зарылся в подушку и успокоился тяжелым сном.
* * *
Солнце уже коснулось высоких елей, когда Китай с парнями, усевшись за столом под брезентовым тентом, порубали мясных консервов и напились чаем. Тень соснового леса ложилась на хутор, закрывая собой жилой дом и сараи. Дашка болтала в стакане ложечкой, размешивая кусок колотого сахара. Ее физиономия казалась мрачной и усталой.
Китай в трофейном костюме выглядел солидно, как жених на смотринах. Он прикончил вторую чашку чая, капнув в чашку для запаха немного коньяка. После всех приключений он, чувствуя себя главным героем праздника, еще не остыл, по-новой переживая выпавшие приключения, Китай загадочно улыбался и вздыхал, поправляя лацканы пиджака. Смуглая кожа сделалась румяной, а глаза блестели, будто он курнул дури, а потом еще и ширнулся.
– Лучше бы я с Лобаном договорилась, – сказала Дашка. – Если бы я знала, что у тебя с деньгами такая подстава выйдет, сюда бы ни ногой.
– Ну, кто мог знать? – Дашкино нытье не могло испортить настроения Китаю. – Человек должен был сегодня "ауди" забрать. Железно договорились. И тут такие вязы.
– А чего это ты костюм чужой напялил? – сверкнула глазами Дашка. – Думаешь в этом прикиде ты очень крутой? Или похож на фирменного мальчика с обложки журнала?
– Я всего-навсего с того фраерка костюм снял, а не скальп, – усмехнулся Китай. – Дашка, ты не бери в голову. И не грузись насчет денег. Бумер сейчас отстоится, скинем его. И ты получишь за свою наколку.
– Ты только не тяни, Пак, мне бабки вот так нужны, – Дашка провела ладонью по горлу. – Поторопись.
– Если хочешь, "нисан скалия" прямо сейчас возьми. С правым рулем. Сама покатаешься или продашь кому. Чистая тачка. Ну, почти чистая.
– На фиг мне это ведро с гайками?
– Ну, ты типа без колес, – ответил Китай. – А "скалик" запросто бумер вставит. Резвая машина.
Поднявшись из-за стола, Дашка подошла к машине, гадая про себя, который год пошел этому раритету. Так просто с ходу не догадаешься. Странно, что этот экспонат автомобильного музея еще на ходу. Китай остановился за ее спиной, агитировать за "скалик" как-то язык не поворачивался, сразу видно, что тачка и на троечку не тянет.
– Слушай, – Китай тронул Дашку за плечо и вложил в ее ладонь паспорт, в котором лежала сложенная вчетверо справка об освобождении Кота, – вот ксива того мужика. Может, захочешь выпить за помин его души. Или как. Не нужна, так выброси. А так можешь по паспорту взять в магазине какую-нибудь электронику в кредит. И продать за полцены. Покупатели быстро найдутся. Однажды я по паспорту одного торгаша взял в разных магазинах телевизор, стереосистему и два дорогих ноута.
Дашка, не развернув паспорт, сунула его во внутренний карман ветровки, села за руль, хлопнув дверцей, повернула ключ в замке зажигания. Движок, кажется, потянет. Без колес ей никак нельзя, а попиленный "нисан" лучше, чем ничего. Дашка опустила боковое стекло и, глядя на Китая снизу вверх, сказала:
– Хрен с тобой. Покатаюсь пару дней. А там видно будет.
Машина медленно тронулась с места по дороге, присыпанной гравием, покатила к распахнутым воротам. Китай, удовлетворенный тем, что дипломатические переговоры завершились быстро и, главное, в его пользу, вернулся к столу, присев на скамейку, щедро плеснул в чашку кипятка и долил коньяка на палец.
Дашка доехала до ворот, когда рука сама потянулась к паспорту. Она тормознула, включив верхний свет, перевернула пару страниц, слюнявя палец. Все-таки интересно, кем был по жизни тот фраерок. Так-так, Виталий Елистратов, прописан в Питере, женат. Странно все это. За какой надобностью занесло этого парня в их края? Что он тут искал? Свою любовь? Или свою смерть? Но в паспорте о таких делах ни фига не пишут.
На колени вывалилась сложенная бумажка, истертая на линиях сгибов. А это что за хрень? Справка об освобождении, выданная ИТУ номер неразборчиво Шубину Николаю Сергеевичу, в том, что он освобождается... Начальник колонии такой-то, подпись и круглая колотушка. Дашка трижды перечитала короткий текст. Минуту сидела, закрыв глаза и опустив руки.
* * *
Услышав рев движка, Китай повернул голову назад, в изумлении раскрыл варежку и забыл ее закрыть. Вспыхнули огни стоп-сигналов, "скалик", дав задний ход, помчался обратно на полном газу. Чашка дрогнула в руке, кипяток расплескался по брюкам, обжог безволосые ляжки. Китай вскрикнул от боли, приподнялся и выплеснул остатки кипятка на ноги, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы боли. И застыл, парализованный страхом.