— Понятно.
В воздухе повисла долгая пауза, затем он произнес:
— Теперь у меня собственный дом в Венеции, и в церковь мы отправимся, — Лори судорожно сжала руки, — оттуда. Но меня неправильно бы поняли, если бы я сразу же отвез тебя туда.
— Неправильно поняли? — Она рывком обернулась к нему, еле сдерживая себя от того, чтобы истерически не расхохотаться.
— Что-то не так? — Алекс, чье внимание было поглощено едущим впереди набитым подростками «фиатом», приподнял темную бровь.
— Да нет, что ты. — Его невозмутимость была просто невыносимой, голос Лори зазвенел; но затем она, памятуя о «слухе и зрении» на заднем сиденье, перешла на свистящий шепот. — Ты безжалостно уничтожаешь «Пэджет», увольняешь меня, шантажом вынуждаешь выйти замуж, несмотря на то, что я уже обручена, и после этого у тебя еще хватает наглости говорить о том, что тебя «не поймут». Ты… Меня тошнит от тебя, — произнесла она сквозь зубы.
— Ты уже сообщала мне об этом, — безразлично отозвался Алекс. — И, должен признать, это нас с тобой сближает.
— Каким образом?
— Ибо меня от воров — особенно от таких с виду наивных, таких чистеньких — тоже тошнит.
— Но я тебе говорила, — начала было она, но осеклась, закусив губу, и сжала кулачки.
Чего бы ей это ни стоило, нельзя постоянно унижаться, перед ним. Ей наплевать на то, что там о ней будет думать он или его ненаглядная семейка. Чем хуже будет его мнение о ней, тем лучше. Тем большим благом сочтет он избавление от нее.
Алекс резко крутанул руль, и они съехали на посыпанную гравием дорожку, обрамленную рядами серебристых грабов, ведущую к большому красивому дому. Дом был построен в виде буквы «Г». Перед ним был разбит английский сад, окаймленный живой изгородью из низкорослой поросли лаванды и розмарина, вдоль которой по узкой извилистой тропинке, посыпанной песком, горделиво расхаживали красавцы павлины.
Джованни, снова натянув на курчавую шевелюру фуражку, чуть ли не на ходу выскочил из машины. Он распахнул перед ней дверцу, но Лори вдруг потеряла способность двигаться, лишь смотрела на него, слабо улыбаясь. Тогда он открыл багажник, подхватил в каждую руку по чемодану и скрылся в направлении украшенного колоннами подъезда.
Алекс потянулся, неторопливо обошел машину, взял Лори под руку — и тогда, слегка пошатываясь, она ступила на землю. Не глядя на него, Лори повернулась, чтобы взять сумку. Поддерживающая ее рука не ослабла, а, напротив, напряглась. Что ж, опять останутся синяки, — она сокрушенно посмотрела на бледно-голубые пятна, вот уже три дня украшавшие ее запястье.
— Может, хватит «Марии Антуанетты у гильотины»? — Для посторонних голос его прозвучал бы вполне ласково, но когда Лори обернулась к нему, в его серых глазах было столько же тепла, сколько в Ледовитом океане. — Или ты намерена разыгрывать подобные сцены и когда мы пойдем к алтарю?..
— Я ничего не разыгрываю, — пролепетала она.
— Вот как? Но в любом случае, тебе не мешает усвоить, что для моей семьи у нас с тобой — роман века.
На какое-то мгновение она онемела, затем, пытаясь вложить в свои слова как можно больше яда, проговорила:
— И с чего, интересно, они это взяли?
Уголки его губ дрогнули.
— Любовь с первого взгляда, точнее, со второго — по прошествии четырех лет. Я встретил гадкого утенка, превратившегося в прекрасного лебедя — и любовь расцвела в моем сердце.
Лори метнула в его сторону взгляд, полный ненависти.
— Ты удивительно циничен…
— Какие бы чувства ты ни питала ко мне лично, — перебил ее Алекс, — тебе придется помнить об этом, общаясь с ними.
— Конечно, мне не хотелось бы разрушать их иллюзии, — произнесла Лори.
— Да, с твоей стороны это было бы бессовестно. — Голос его по-прежнему звучал бесстрастно, но в его серых глазах она прочла предостережение, а образовавшаяся у тонких губ складка заставила ее сердце заколотиться от страха.
— Алекс! — раздалось вдруг радостное восклицание, и Лори от неожиданности едва не подпрыгнула на месте. Повернувшись, она увидела выходящую к ним навстречу синьору Барези. Через мгновение Алекс был уже прижат к пышной материнской груди, и на него низвергались потоки непонятной итальянской скороговорки. Когда он, наконец, был отпущен, Лори тоже была стиснута в объятиях и горячо расцелована в обе щеки.
— Лори, девочка моя, — синьора Барези, как и сын, и прочие члены семьи, прекрасно говорила по-английски, — я так рада снова видеть тебя.
Она потрепала Лори по руке и, заметив перстень, зацокала языком.
— Эх уж этот мой сын, вечно он спешит. Даже не купил обручального колечка, и тебе пришлось надеть это.
— Что поделать, мама, — рука Алекса скользнула Лори на талию, и она замерла, когда его пальцы впились ей в бок. — Я уже говорил тебе по телефону, это было так неожиданно. Наши глаза встретились — и все свершилось, так ведь?
Соглашайся, — недвусмысленно предостерегли его пальцы, снова больно впиваясь в ее тело. А Лори хотелось завопить: «Ваш обожаемый сынуля — конечно, для вас он пуп Вселенной, и даже ухоженные ногти на его ногах сверкают ярче Солнца — так вот, он подлый, гнусный мерзавец!»
Но заметив, как увлажнились глаза синьоры Барези, Лори не решилась разочаровать ее — по крайней мере сегодня — и она растянула губы в ослепительной улыбке.
Мать Алекса легонько отстранила ее на расстояние вытянутой руки.
— А ты стала гораздо привлекательнее!
— Видишь, мама, что любовь делает!
Обернувшись, Лори увидела старшую сестру Алекса Елену, улыбающуюся им с входной галереи, и тотчас же все остальные члены семьи вереницей сбежали по ступенькам. Их с Алексом увлекли внутрь дома, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы хотя бы малая частица ее души не поддалась этому всеобщему приливу ликования. Она знала, как просто плениться заразительным весельем семьи Барези.
— Джулия, иди же взгляни на Лори. — Синьора Барези двинулась к кузине Алекса, которая мялась в стороне.
— Здравствуй, Лори. — Смущенно улыбаясь, та чмокнула ее в щеку и взяла за руку. Лори вновь, как и четыре года назад, ощутила полное скрытого смысла пожатие. Не бойся, — говорило оно, — я понимаю, как тебе тяжело, но я твой друг.
Впервые за несколько дней Лори искренне улыбнулась. Лори вспомнила, что родители Джулии умерли и ее взяли на воспитание; она выросла вместе с Алексом и его сестрами, а теперь работает в отделе дизайна на стеклодувной фабрике Барези… Кто знает, может, она станет ее союзником. Разумеется, Лори никогда не сможет довериться ей полностью: как-никак она Барези. Но все равно, не помешает заручиться поддержкой: впереди долгие недели и месяцы борьбы.
— А теперь — чай, настоящий английский чай. — Синьора Барези вела их во внутренний дворик, куда не проникал полуденный зной. В тени деревьев были расставлены мягкие кресла и шезлонги. В центре располагался небольшой фонтан. Вода низвергалась из резного рога, который держал в руках облупившийся каменный херувим.