Тяжело дыша, девушка сквозь пелену возбуждения видела, что в глазах Дэниела стоит боль.
— Не надо. Ради бога, не надо…
Но Сара уже не могла остановиться. Опьяняющий запах его тела и горячее прикосновение к ладони заставляли ее дрожать от возбуждения. Ее большой палец прижался к горячей головке.
Дэниел дернулся и выругался снова. Дрожа всем телом, он схватил ее руку и отвел в сторону.
Этот жест заставил ее вернуться к реальности. В голове сразу прояснилось, и Сару пронзило чувство вины. Ее губы были чересчур жадными, руки чересчур любопытными, а голова чересчур горячей. Сгорая от стыда, она закрыла глаза и попыталась прийти в себя.
— Сара, — начал Дэниел.
Не желая ничего слышать, она покачала головой и судорожно сглотнула.
— Нет. Подожди минутку. Я не знаю…
— Сара…
Ею овладел страх.
— Пожалуйста! — Не в силах посмотреть ему в лицо, она закусила губу и уставилась в запотевшее стекло. — Не прошло и трех минут, а я полезла к тебе в трусы. Я не…
Дэниел дернул ее за руку, заставив прекратить этот отчаянный монолог и повернуться к нему. Глаза его были черными от страсти. Он бережно поднял ее грешную руку и поднес к своим губам.
— Ты сделала лишь то, о чем я мечтал. — Дэниел снова поцеловал ее руку и прерывисто вздохнул. — Но мы оба знаем, что еще немного, и все было бы кончено. — Его голос превратился в шепот. — А мне бы хотелось сначала войти в тебя.
Сара вздохнула полной грудью и откашлялась.
— Я пытаюсь взяться за ум, а ты не даешь мне это сделать.
— Милая, оба мы давным-давно сошли с ума. — Дэниел погрузил пальцы в ее волосы, крепко прижал к себе и быстро, но властно поцеловал. Желание тут же вспыхнуло вновь, однако он покачал головой и ссадил девушку с коленей. — Мои три минуты истекли. — Он осторожно застегнул «молнию», одернул джинсы и открыл дверцу. — Увидимся завтра вечером.
У Сары все еще кружилась голова.
— Во сколько?
Дэниел вывел на запотевшем стекле «шесть тридцать» и бросил на Сару последний пылкий взгляд.
— Может быть, и раньше, если успею.
Сара еще раз попробовала мясо. Не пережарилось. В самый раз, подумала она, помешала в сковородке и переключила плиту на минимальную температуру. В духовке пеклись булочки. Она заранее откупорила бутылку розового вина, чтобы дать ему согреться, и поставила в холодильник пару банок пива — на тот случай, если Дэниел не любит вина.
Стол был уже накрыт. Рядом с красивыми фарфоровыми тарелками лежали накрахмаленные салфетки. Немного подумав, Сара решила не зажигать свечи: ей не хотелось лишней театральности.
Она тщательно выбрала наряд, остановившись на розовом мохеровом свитере и белых брюках, и сделала красивую прическу. В такой день все должно быть прекрасно.
Все бы и было прекрасно, если бы часы не пробили семь раз. А он обещал прийти в шесть тридцать.
Истомившись от ожидания, Сара вышла в гостиную, села на диван и взяла журнал. Взгляд бездумно скользил по страницам. Чувство радостного ожидания понемногу испарилось. Дэниел — человек надежный. Значит, что-то случилось, подумала она. Его опоздание нельзя было объяснить ничем иным.
Однако вскоре она успокоилась. Две серьезные любовные связи приучили ее к терпению. Звонков, свиданий и визитов сенатора всегда приходилось ждать. А муж допоздна задерживался на работе, возвращался усталый, и надо было держать обед теплым, класть грелку в постель и рассчитывать на то, что его неприязнь со временем ослабнет.
В глубине души она всегда сомневалась, что муж любил ее. Когда он узнал о романе с сенатором, то окончательно потерял к ней доверие. Однако Сара продолжала надеяться, что в один прекрасный день муж станет относиться к ней по-другому. Эта надежда умерла вместе с ним.
Ей вспомнились слова психотерапевта: «Вы хороший человек, Сара. Не смейте лгать себе, утверждая обратное. И не позволяйте этого другим».
Сара поднялась и бросила журнал на диван. Да, черт возьми, она хороший человек! И если Дэниел Пендлтон думает по-другому, пусть на веки вечные забудет об обеде «после дождичка в четверг», о поцелуях в машинах и всем прочем…
После этой маленькой воспитательной беседы она почувствовала прилив энергии и принялась гордо мерить шагами комнату, повторяя фразу, сказанную врачом. Когда с приступом депрессии было покончено, прозвонил таймер. Булочки испеклись. Вот только есть их было некому.
Через три часа, когда Сара уже не знала, что и думать, зазвенел телефон. Она решила не подходить. Проведя весь вечер в тревоге за судьбу Дэниела, она не собиралась выслушивать вялые извинения и наспех состряпанные объяснения причин его отсутствия. После пятого звонка она неохотно сняла трубку.
— Алло!
— Сара, это Дэниел, — единым духом выпалил он.
Боже, какое счастье… Она без сил опустилась на стул, испытывая невыразимое облегчение.
— Ужасный вечер! С одной из кобыл Эрин стряслось несчастье, и я не мог отлучиться. Клянусь, я позвонил при первой же возможности.
В его голосе звучало такое искреннее горе, что Сара сразу поняла: все о'кей. Она припомнила, что несколько лошадей с фермы Эрин ждали приплода.
— С кобылой все в порядке? — спокойно спросила она.
— С кобылой-то да…
— А жеребенок?
— Родился мертвым.
У Сары сжалось сердце. Она чувствовала, что Дэниел ужасно огорчен.
— Как жаль. Уже известно, что произошло?
— Пока нет. Ветеринар взял анализы. Проклятие, хуже всего, что это произошло в их медовый месяц.
— Да, — согласилась она. — Но зато они вместе.
— Ага.
— А как Люк?
— Злится и переживает.
Она тяжело вздохнула.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Не-а. Карли притащила столько всего, что и не съесть. К вечеру здесь собралась вся семья. Первыми, конечно, примчались Эрин и Гарт.
— Ужасно жалко, что им пришлось прервать отпуск.
— Ага. А мне ужасно жалко, что я не сумел приехать.
У Сары похолодело под ложечкой.
— Кобыла важнее.
— Может быть. — Он тяжело вздохнул. — А нельзя ли перенести «дождичек» с четверга на какой-нибудь другой день?
Ей захотелось улыбнуться.
— Это сложно.
— Но необходимо.
Сара принялась крутить в пальцах телефонный провод.
— Ох, не знаю. Надо подумать.
— Парню непростительно назначить свидание и не прийти на него. Большинству мужчин тут же дали бы от ворот поворот.