– Я буду там, внизу, в наших комнатах, – сказал он, – буду ждать. Тебя не станут держать здесь долго.
Что значит это «долго»?
Погода, кажется, потеплела.
Дэвид мог бы тоже прийти.
Иногда я закрывал глаза и затыкал уши, отказываясь воспринимать звуки, будто намеренно адресованные мне. Я слышал пение цикад, когда небо все еще пламенело от солнца и другие вампиры спали. Я слышал, как поют птицы, слетающие на ветки дубов на Наполеон-авеню. Я слышал детей!
Дети все-таки вернулись. Они пели. Иногда один или двое из них разговаривали быстрым шепотом, словно секретничали, накрывшись с головой простыней.
И еще – шаги на ступенях.
А там, за стеной, – кричащая, светящаяся электрическими огнями ночь.
Однажды вечером я открыл глаза – цепи исчезли.
Я был один, дверь открыта.
Моя одежда была изорвана в клочья, но мне было наплевать. Я с трудом поднялся и, наверное, впервые за две недели поднес руку к лицу, чтобы проверить, на месте ли глаз, хотя, разумеется, я им видел. Просто я давно перестал вспоминать о нем.
Я вышел из здания приюта, пересек двор. На мгновение мне показалось, что я увидел железные качели – те, что ставили на детских площадках в прежние времена. Я различил рамы, напоминающие букву А, поперечину, и сами качели, и качающихся на них детей – маленьких девочек с развевающимися волосами; я слышал, как они смеются. В изумлении я поднял глаза на витражи часовни.
Дети исчезли. Двор был пуст. Отныне этот дворец принадлежит мне. Дора оборвала все связи. Она пришла к своей великой победе.
Я долго шел по Сент-Чарльз-авеню. Шел под знакомыми мне дубами, по старым тротуарам, мимо новых и старых домов. Миновав Джексон-авеню, я оказался среди забавной смеси из забегаловок и неоновых вывесок, заколоченных и полуразрушенных зданий, стоявших вперемежку с модными магазинчиками, – в кричащих полупустых кварталах, тянущихся вплоть до населенных кварталов города.
Я подошел к магазину, некогда торговавшему дорогими машинами. Здесь продавали автомобили в течение пятидесяти лет, а теперь это было огромное пустое помещение со стеклянными стенами. Я очень хорошо видел собственное отражение в стекле. Мое сверхъестественное зрение опять вернулось ко мне – безупречное, на оба голубых глаза.
Я увидел себя. И я хочу, чтобы и вы увидели меня в этот момент. Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня моими глазами, и я клянусь, что все, мною рассказанное, каждое мое слово, истинно и идет от сердца.
Я – вампир Лестат. Вот что я увидел в стекле. Вот что я услышал в себе. Вот что я знаю! И это все, что я знаю.
Верьте мне, верьте моим словам, верьте тому, что я сказал, и тому, что про меня написано.
Я по-прежнему здесь, герой собственных грез, и позвольте мне всегда оставаться с вами.
Я – вампир Лестат.
А теперь разрешите мне из вымысла превратиться в легенду.
9.43, 28 февраля 1994 г.
Прощай, любовь моя.