— Мы пришли к соглашению, зная, что оно временное, — наконец выдавила из себя Алли.
— Я не знал всех фактов, — многозначительно сказал Финн. — И если ты думаешь, что я собираюсь уклоняться от своих обязанностей…
— Это ребенок, Финн, а не обязанность. Мы выполним наши условия договора и расстанемся. Ни помощи, ни денег, ни твоего присутствия я не желаю.
Его лицо исказилось, на нем застыло обиженное выражение, словно его только что предательски ударили в спину. Он потер ладонью подбородок.
Она на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела перед собой того упрямого Финна, которого когда-то знала. Щеки ее вспыхнули, Алли уперла руки в бока и с решительным видом промаршировала к мужчине.
— Я способна сама принимать решения и нести ответственность за свои поступки.
— Не забывай, это и мой ребенок тоже.
— Поверь мне, были времена, когда я не хотела об этом вспоминать.
— Даже так? — зло бросил он.
— Думаешь, мне очень хотелось разрушать наш брак? Разве я не пыталась каждую минуту, каждую секунду сохранить его? Но у меня ничего не получилось, Финн. Я устала. Мы расстались, я уехала домой и уже потом обнаружила, что беременна. У тебя же появилась новая подружка. Ты зажил прежней холостяцкой жизнью. Так лучше наш ребенок будет иметь одного, но любящего родителя, чем двух, но несчастных.
Они долго молча смотрели друг на друга, а потом Алли тихо произнесла:
— Я закончила. — Она отбросила назад волосы. — Ты здесь, чтобы восстановить свою память, а не для того, чтобы решать мои проблемы.
Он схватил ее за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо.
— Так легко ты от меня не отделаешься.
Она дернула головой.
— Я не тот, кем был раньше. Я изменился.
Достаточно для того, чтобы остаться? — едва не сорвалось с ее языка.
Атмосфера в доме накалилась до предела от взаимных обвинений и упреков. Еще чуть-чуть — и грянет буря.
— Мне кажется, — пробормотал Финн, — ты отталкиваешь меня так же настойчиво, как я стремлюсь к тебе. У тебя нет постоянного дохода, нет места для ребенка… Маленькая квартирка не сравнится с настоящим домом, где есть сад и площадка для игр. Но ты продолжаешь сопротивляться моему предложению. Почему?
Потому что, когда ты все вспомнишь, я окончательно потеряю тебя.
Взгляд зеленых глаз потеплел.
— Малышка, обещаю, я никогда не обижу тебя.
— Ты говорил это и раньше.
Он сделал шаг вперед, словно хотел обнять ее, но вдруг остановился, неуверенно приподняв плечи.
— Я не могу и не хочу бороться за тебя с твоей компанией, Финн. В результате мы только возненавидим друг друга. — Снова, подумала она про себя, прижала руку к животу и глубоко вздохнула. — Однажды я уже сбежала. Откуда ты знаешь, что не сбегу снова?
Ей показалось, что она увидела на его лице смешанное чувство боли и сожаления. Финн, которого она знала, никогда ни о чем не жалел. Но этот человек, стоящий перед ней… Сомнения читались на его лице.
— Я не хочу, чтобы ты обещал мне то, чего не в силах дать. — Алли повернулась к кухне.
— Я могу дать тебе денег…
— Вот уж денег мне точно не надо.
Он последовал за ней и остановился в дверях.
— Черт, Алли, это и мой ребенок тоже. Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?
— Потому что не хочу! — Она со стуком поставила на стол чашки.
— Гордость не позволяет? — Она отступила от стола, Финн медленно приблизился. — А что скажет твоя гордость, если, не дай бог, тебе придется голодать, а на журнальном столике скопится гора неоплаченных счетов? Дети в наше время — дорогое удовольствие. Медицинская страховка, пеленки, распашонки, кроватки, памперсы…
— Перестань!
Он схватил ее за плечи и легонько тряхнул.
— Мне не нужна твоя помощь! — Она попыталась вывернуться из его рук. — Я забочусь о себе с десяти лет, и мне не нужна нянька.
— Не испытывай мое терпение. — В глубине изумрудных глаз мелькнул гнев. — Ты избегаешь моих вопросов и постоянно изворачиваешься, уклоняешься от правды…
— Хватит анализировать мое поведение, Финн. Я не лгу.
— Да? Тогда в чем истинная причина подобного поведения?
Страх забрался ей под одежду, просочился под кожу, сковал конечности.
— Я уже рассказывала, и закончим на этом.
— Я не отступлю.
Она скрестила руки на груди.
— После переезда в Данию я остро ощущала свое одиночество. Я… — она отчаянно подыскивала точные слова для определения, — чувствовала себя одиноко даже в переполненной комнате.
— И после трех месяцев брака ты просто ушла?
— Да. — Алли вытащила из шкафа две ложки. — Последней каплей стало твое заявление о нежелании иметь детей. Ты это хотел услышать?
— Женщина в твоих письмах явно жила и дышала своей любовью, она делала все возможное, чтобы брак стал счастливым. Она бы не бросила все вот так просто.
Алли повернулась к нему лицом, ее щеки пылали от горечи и гнева.
— Я оставила дом, чтобы быть с тобой. Я не собиралась посещать бесчисленные приемы, где все происходит согласно протоколу, и терпеть недовольное жужжание твоей родни. И уж точно в мои планы не входило засыпать ночью в слезах, тоскуя по тебе, а утром просыпаться в холодной постели. Как долго мне полагалось мучить себя? В детстве меня родители не замечали, потом и для тебя я стала человеком-невидимкой, предметом обстановки. Конечно, я верила, что любовь все победит. Но быстро поняла свою ошибку.
Финн дипломатично хранил молчание. Она положила ложки в чашки, затем достала из шкафа пару тарелок.
— Ты сказал, что твоя работа всегда будет стоять на первом месте. Как личность я тебя не интересовала. От меня лишь требовалось делать определенные вещи. И я ненавидела эту полужизнь. — Она открыла холодильник и достала пакет молока. — Я плохо справлялась со своими эмоциями, ну уж такой я человек.
Алли схватила кофейник и начала разливать кофе по чашкам. Горячий напиток выплеснулся ей на руку. Она вскрикнула, поставила кофейник и поднесла руку к губам.
— Я хотела соответствовать тебе, но не могла. Разве бедная иностранка пара сыну нации? Каждый раз, когда ты просил меня постараться, я словно замерзала внутри.
Она ненавидела Финна за его требования, за завышенные ожидания, за его отказ понять, как трудно сломать себя в угоду другим. Она ненавидела робкого, неуверенного в себе человека, в которого она превратилась из-за своей всепоглощающей любви к мужчине.
— Алли… — Голос звучал так тихо, что она едва его уловила.