Первой он схватил «Историю индейских племен Северной Америки» Маккенни и Холла, трехтомник инфолио, гордость магазина. Вытащил из шкафа, бросил на стол. Туда же — «Гордость и предубеждение», первое издание. Потом «Листья травы», еще одно первое издание, тянет не меньше чем на четверть миллиона. Крозетти подхватил книги, метнулся к двери, но остановился, отчаянно ругаясь: он вспомнил, что новоприобретенные «Путешествия» Черчилля» [8] остались внизу. Он мучительно соображал, что делать — спасать то, что уже в руках, или бежать за «Путешествиями»?
Нужно спуститься. Он положил книги на стол, но, когда добрался до лестницы в подвал, тяжелая рука схватила его сзади за пиджак и грозный голос требовательно спросил, куда он, черт побери, направляется. Голос принадлежал огромному пожарному в противодымной маске — тоже, судя по всему, человеку не книжному. Однако пожарный позволил Крозетти вынести три драгоценных тома из шкафа. Когда появились Глейзер и Ролли, Крозетти стоял в переулке за пределами цепочки копов, не подпускающих никого к зданию. Задыхающийся и грязный, он прижимал спасенные книги к груди. Быстро оглядев их, Глейзер спросил:
— А что с Диккенсом?
Он имел в виду издание 1902 года с дополнительными акварельными иллюстрациями Кида и Грина. Шестьдесят томов. Крозетти сказал, что ему очень жаль. Глейзер попытался прошмыгнуть мимо оцепления, но копы остановили его и сердито приказали вернуться.
Ролли взглянула на Крозетти и спросила:
— А Черчилля из подвала вы не прихватили?
— Нет. Я хотел, но они меня не пустили.
Она понюхала воздух.
— Теперь все провоняет жареным. Но, по крайней мере, вы спасли «Индейские племена».
— А еще Джейн и Уолта.
— Да, их тоже. Сидни считает, что вы не разбираетесь в книгах.
— Я знаю только их цены, — сказал он.
— Да. Скажите, а если бы пожарный не вмешался, вы ринулись бы в огонь спасать «Путешествия»?
— Не было никакого огня, — скромно ответил он.
Впервые за все время их знакомства она одарила его улыбкой — зубастой улыбкой молодой волчицы.
На следующий день они провели учет и обнаружили, что торговый зал и его содержимое не пострадали, если не считать запаха. Оказывается, в соседнем кафе имелась дыра в полу, и на протяжении многих лет повара сливали туда масло, когда были слишком заняты или ленились вынести мусор куда следует. В результате в подвале между стенами образовалось целое озеро; оно-то и воспламенилось. Пожарные разрушили часть стены, и в результате то, что хранилось в подвале магазина, пострадало от жара, сломанных кирпичей и воды. Упаковочный ящик, где лежали шесть томов «Сборника морских и сухопутных путешествий» Джона Черчилля (1732 года издания), принял на себя основной удар рухнувшей стены. Сейчас эти тома были разложены на рабочем столе, а вокруг него стояли мистер Глейзер, Крозетти и Ролли — словно полицейские, изучающие жертву убийства. Вернее, на полицейских походили молодые люди, а мистер Глейзер напоминал горюющую мать жертвы. Он нежно поглаживал пальцами искореженные, промокшие, почерневшие обложки из телячьей кожи.
— Не знаю, — произнес он слабым срывающимся голосом, — не знаю, стоит ли теперь стараться. Какая колоссальная потеря!
— Книги застрахованы? — спросил Крозетти.
Глейзер и Ролли с видимым отвращением посмотрели на него.
— Конечно, — раздраженно буркнул Глейзер. — Но что толку? Это самый прекрасный в мире Черчилль тысяча семьсот тридцать второго года. Или, точнее, был. Он из библиотеки одного из младших Годолфинов. Скорее всего, никто не прикасался к нему с тех пор, как он вышел в свет, и до момента смерти последнего их наследника в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, когда библиотеку разорили. Потом он почти сорок лет принадлежал одному испанскому предпринимателю, а в прошлом месяце я приобрел его на аукционе. Он был в отличном состоянии, ни следа изношенности, никаких пятен или… Ох, его уже не восстановишь. Придется уничтожить тома, сохранив лишь карты и иллюстрации.
— Ох, нет! — воскликнула Ролли. — Конечно, их можно восстановить.
Глейзер посмотрел на нее поверх толстых половинок стекол.
— Нет, это не имеет экономического смысла, если подсчитать расходы на восстановление и сравнить их с тем, что можно выручить за отремонтированные книги. — Он помолчал, прочистил горло и закончил: — Нет, боюсь, нет другого выхода, кроме как уничтожить их.
Это прозвучало так, словно онколог сказал: «Четвертая стадия меланомы».
Глейзер испустил тяжкий вздох и слабо взмахнул рукой, будто отгонял комаров.
— Дорогая, доверяю это вам. Сделайте все побыстрее, пока не начал распространяться грибок.
И он поплелся в свой кабинет.
— Он хочет уничтожить книги? — переспросил Крозетти.
— Это несложно. Но сначала надо высушить их, — ответила Ролли с рассеянным видом. — Послушайте, мне понадобится помощь.
Она снова обратила на него внимание, и на ее лице появилось просящее выражение мольбы, довольно приятное для Крозетти. Он сделал вид, будто проверяет, не стоит ли кто-то за спиной, и сказал:
— Ох, нет, только не я! Я никогда не умел даже аккуратно раскрасить картинку по контуру.
— Нет, тут придется действовать с помощью бумажных полотенец. Сушка займет весь день и всю ночь, а может, и несколько дней.
— А как же работа?
Она повела рукой вокруг.
— Магазин закроется на месяц, пока тут все не отремонтируют, а вы сможете работать и на другом компьютере, верно?
— Ну да… И где вы собираетесь этим заняться?
— У себя дома. Места там хватит. Пошли. — Она прижала к бокам два тома.
— Вы имеете в виду, прямо сейчас?
— Конечно. Вы же слышали, что сказал Глейзер: чем скорее начать, тем меньше вреда от влаги. Берите остальные. Сначала завернем их в бумагу.
— Где вы живете? — спросил он, прижимая к груди изуродованные книги.
— В Ред-Хуке. — Она уже стояла у прилавка, отматывая коричневую бумагу от большого рулона.
— Вы приезжаете из Ред-Хука на велосипеде?
Крозетти никогда не был в Ред-Хуке, районе на юго-восточном побережье Бруклина, сразу за Бруклинскими доками. Станции подземки в Ред-Хуке нет, потому что все, кто там живет, заняты в порту и ходят на работу пешком. Посторонние же туда не ездят, если только у них не возникает желание остаться без головы.
— Конечно нет, — ответила она, обертывая бумагой уже шестой том. — Я еду на велосипеде до реки, а потом на причале у Тридцать четвертой улицы сажусь на водное такси.
— Это, наверно, недешево.