Зазвонил мобильник. Барлоу. Паз узнал, что вскрытие произведено и что Барлоу ознакомился с показателями уровня токсичности, которые выглядели весьма примечательно. «Я так и думал, что пойти туда стоит», — добавил он.
— Настолько серьезно?
— Угу, я полагаю.
— И что там?
— Это не телефонный разговор. Приезжай в управление.
Отдел убийств находился на пятом этаже Управления полиции Майами. Несколько маленьких комнат, замки в дверях которых открывались при помощи магнитных карточек. Такие карточки имелись только у детективов отдела. В комнатах на полу ковровое покрытие, стоят столы, за которыми сидят трудовые пчелки; имеются также отдельные офисы для начальника отдела в чине капитана и для смены дежурных лейтенантов. Паз застал в отделе только Барлоу и двух секретарш.
Барлоу кивнул Пазу и указал на толстую папку из манильского картона, лежащую на уголке стола. Письменный стол Барлоу был самым аккуратным во всем отделе. В отличие от других копов Барлоу не держал на столе никаких безделушек, не валялся на столе и громоздкий адресный справочник. Как гласила легенда, Барлоу держал все в голове либо в письменном столе под замком.
Паз уселся за свой стол и прочитал заключение медэксперта. И первое, что его удивило: Диндра Уоллес скончалась не от кровопотери, ее сердце остановилось до того, как началось истечение крови. Ребенок, именуемый в протоколе «младенцем мужского пола Уоллесом», был извлечен из утробы матери живым и прооперирован вскоре после этого. Разрезы на теле матери и ребенка сделаны точно, уверенной рукой. Были извлечены части тканей — далее следовал короткий список — из сердца, печени, селезенки матери, из сердца и мозга ребенка. В отличие от матери ребенок скончался от полученных ран. Применялся исключительно острый инструмент с коротким широким изогнутым лезвием, гораздо более крупный по размеру, чем хирургический скальпель, но меньший, чем обычный охотничий нож. По заключению патологоанатома, мать и ребенок были вполне здоровы до произведенных над ними действий. Ребенок был полностью развит, и — тут Джимми снова удивился — роды начались непосредственно перед смертью.
Далее следовал токсикологический анализ. Перечень исследованных органов. Обнаружено: у всех органов отрицательная реакция на возбуждающие вещества, включая алкоголь и никотин. Положительная реакция: тут следовал список веществ, даже названий которых Паз в жизни не слышал, например тетрогидрогармалин и так далее, а в самом конце списка добавлено «несколько алкалоидов неопределяемой структуры» и приведены химические формулы. Паз вздохнул и подошел к столу Барлоу.
— Какие мысли?
— Ничего стоящего, пока мы не узнаем, что именно было введено в тело этой несчастной девушки. Я с трудом читаю всю эту их тарабарщину, а ведь как-никак получил аттестат средней школы. Тебе что-нибудь удалось узнать?
— Немногое, — ответил Паз и рассказал о своих визитах к двум ученым.
Помолчав, Барлоу заметил:
— Ну, мне думается, ты должен кое-что об этом знать.
— Перестань, Клетис! Ты говоришь так, потому что я кубинец? Откуда родом твоя семья? Из Англии? И много ты знаешь о Стоунхендже? [27] — Паз округлил глаза. — Ты знаешь мою маму?
— Знаю. Истинная, добрая христианка.
— Вот именно, хоть и христианства не твоего толка. Неужели ты воображаешь, будто она стала бы тратить время на такое дер… коровьи лепешки? Она считает, что на Кубе испанский язык и еда испанская и так далее. Так она и меня воспитывала. Я знаю о сантерии не больше, чем ты о европейском сатанизме.
— Успокойся. Кто-то дал испанское название этой кучке знахарей, как их там?
— Сантерос.
— Вот видишь? Ты просто эксперт.
— Ой, да прекрати ты! — взмолился Паз. — Лучше расскажи, что тебе сообщил токсиколог.
— Они там перерыли уйму книг, болтали, словно стая обезьян. Очень трудно было получить от них прямой ответ, во всяком случае, понятный мне. Правда, я вырос в деревне и понял хотя бы то, что речь идет о ядах растительного происхождения. Твоя этно-как-ее-там леди должна бы это знать. Один яд, с названием, от которого челюсть вывихнешь, является галлюциногеном и другие, вероятно, тоже. Плюс наркотик. Он ее полосовал, а ей чудилось, будто она танцует на школьном выпускном балу.
— А причина смерти? Один из ядов?
— Они не могут определить, — ответил Барлоу. — Но утверждают, что обнаружили не известное до сих пор вещество. От него ли остановилась сердце или от шока, неясно. В сердце было полно крови, когда оно отключилось.
— Ладно, я съезжу к Эррере еще раз и покажу ей это, — доблестно заявил Джимми, размахивая листком с заключением токсиколога и стараясь преодолеть антипатию к женщине, которая допекла его весьма основательно. — Посмотрим, сумеет ли она связать эти токсины с определенными растениями. А теперь не пора ли потолковать с Югансом? Может, это имеет к нему отношение.
Барлоу ответил ему долгим выразительным взглядом, потом сказал:
— По-твоему, водитель грузовика может иметь отношение к куче ядов, о которых никто и слыхом не слыхал? Но в этом деле может иметь большое значение даже какая-нибудь мелочь. — Барлоу встал и направился к двери. — Давай съездим к нему и спросим, как он это сделал.
Юганс жил на одной из лучших улиц Овертауна в каркасном доме. На улице росли деревья, с которых еще капала вода после недавнего дождя. Подстриженные лужайки тоже были влажными, а возле домов стояли дорогие машины, «кадиллаки» и «крайслеры», стало быть, у хозяев была работа и они могли бы позволить себе и более удобные и красивые жилища, если бы не были чернокожими и не обитали в районе самой жесткой сегрегации в Соединенных Штатах. В большинстве домов на окнах стояли решетки. Мистер Юганс их не установил. Когда оба копа вышли из машины, где-то на задах дома залаяла собака, и лаяла она все время, пока они тут оставались. Злой пес дешевле и лучше, чем решетки на окнах.
Они позвонили у входной двери и услышали, как в доме прозвенел звонок. На подъездной дорожке стоял красный «додж»-пикап последней модели, усеянный каплями дождевой воды, которая испарялась теперь под лучами вновь засиявшего солнца. Полицейские обменялись взглядами. Барлоу еще раз нажал на звонок, а Джимми пошел по дорожке вдоль дома и повернул за угол. Пес оказался белым питбулем с большим черным пятном на морде. Он подпрыгивал, как игрушка в ночном кошмаре, и кидался на забор, отгораживающий задний двор, скаля внушительные клыки. Паз, не обращая на собаку внимания, приподнялся на цыпочки и заглянул в окно. Кухня. Груда тарелок в раковине, на столе бутылка солодового напитка. Паз вернулся к входной двери.