— Участвовал ли в разговоре Уитт?
Долгая пауза.
— Я вынужден ответить отрицательно. А почему вы спрашиваете?
— Вы помните все, что он делал во время поездки, все, что он говорил, каждую фразу, которой вы с ним обменялись?
Доу ответил не сразу, сначала он поставил машину на ее место в сарае и выключил мотор. Все трое вышли из машины.
— Теперь я могу ответить вам, детектив, что нет, не помню. Скорее всего, Уитт в этот день был молчалив, он вообще достаточно часто погружался в молчание. Ведь он писатель, а им такое свойственно. Мы даже подшучивали над Уиттом по этому поводу. Вы пытаетесь намекнуть, что его какое-то время не было в машине вместе с нами? Уверяю вас, это полная чепуха, он все время провел с нами, готов показать это под присягой.
— Но он не сделал и не сказал ничего, что вам запомнилось бы, в то время как вы помните очень многое из того, что говорил и делал ваш второй зять.
На скулах у мистера Доу появились темные пятна.
— Детектив, я вне себя от горя, но я не сумасшедший.
— Никто этого и не говорит, мистер Доу. Мы просто хотим прояснить некоторые обстоятельства, — заговорил с ним Барлоу, а Джимми тем временем вышел из сарая.
Ему было слышно, как Барлоу успокаивает Доу и заверяет его, что он, Джимми, хороший полицейский, но объяснение это, с точки зрения самого Джимми, чересчур затянулось. Он оперся о «таурус», зажег сигару и посмотрел на часы. Это место с его традициями, портретами предков и неколебимой репутацией начинало действовать ему на нервы. Джек Доу лгал, чтобы защитить свое доброе имя, он лгал, чтобы защитить свою дочь, он ставит себя выше всех законов и уложений… и что, черт побери, делает там, в сенном сарае, эта «старая петарда», чего он там так долго торчит?
В машине Джимми порылся в портфеле, отыскивая, что бы почитать, и вдруг вспомнил о конверте, который захватил, уходя из Управления полиции Майами. Оказалось, конверт доставлен от Марии Саласар и содержит манускрипт в особой папке, к которому прикреплено письмо, написанное красивейшим почерком черными чернилами на кремовой толстой бумаге с отпечатанным наверху листка адресом. В письме говорилось: «Дорогой детектив Паз, Вы, вероятно, помните о нашем разговоре по поводу некоего документа, в котором упоминаются Тур де Монтей и некоторые африканские культы, что может оказаться важным для Вашего расследования. Узнав о гибели еще одной женщины, я почувствовала необходимость обратить Ваше внимание на прилагаемый текст. К сожалению, насколько я поняла, автора текста уже нет в живых, но если я, по Вашему мнению, могу чем-то помочь, позвоните мне немедленно».
Паз обратился к документу. Внутри у него все судорожно сжалось. Документ был озаглавлен: «Психотропные вещества, употребляемые колдунами племени оло в Мали». Автор Дж. К. Доу. Хотя это был научный текст, доктор Доу употребляла немного специальных терминов и старалась избегать сугубо академического стиля. Это было чистое наблюдение, основанное как на личном эксперименте, так и на внешнем описании. Она сама принимала некоторые вещества, употребляемые колдунами оло, и рассказывала об их действии. Наиболее примечательным было описание того, как один из колдунов оло сделал себя невидимым для нее при свете дня.
Джимми все еще читал документ, когда десять минут спустя появилась наконец чертова «старая петарда», щуря глаза от солнца. Барлоу сел в машину.
— Что ты читаешь, Джимми?
— Да ничего особенного. Научный документ. Насчет того, что парни в Африке могут делать себя невидимками.
— Да ну? Ладно, я с самого начала говорил, что ты станешь экспертом по таким штукам.
Паз швырнул листок на заднее сиденье, включил мотор и рванул вперед с такой скоростью, что гравий полетел во все стороны, он повернул так круто, будто за ними гнался сам дьявол. Барлоу бросил на Джимми быстрый взгляд, а тот спросил:
— Скажи, Клетис, ты разобрал, что старик буркнул там на пристани?
— Да, он сказал: «Я больше никогда не выйду в море».
— Больше не выйдет в море? Почему бы это? Он при таких деньгах, что мог бы купить себе судно, любое, какое только бы захотел.
— Почему бы тебе не развернуться в обратную сторону и не спросить его об этом? — заметил Барлоу. — Глядишь, и узнал бы что-нибудь.
Это был один из многочисленных случаев, когда Пазу в ответ на слова своего напарника только и оставалось рявкнуть: «А пошел ты знаешь куда!» — но поскольку он не мог себе такого позволить, то молча стиснул зубы и повторил свое любезное пожелание много раз в уме.
Уже перед самым выездом на шоссе Барлоу сказал:
— Если ты так зациклился на этом, тебе стоит облегчить душевное бремя. Потолкуй со своим напарником, сынок.
Паз резко вывернул руль, а потом нажал на тормоз. Машина остановилась на дорожке, ведущей к небольшой платной стоянке. Он достал с заднего сиденья свой портфель и вынул из него папку, оставленную агентом Робинеттом. Извлек из папки фотоснимок, который столь пристально изучал раньше, и протянул Барлоу.
— Хороший снимок, — сказал Барлоу. — Мой папаша его не одобрил бы с чисто профессиональной точки зрения, ведь он был лучшим фотографом во Флориде, но…
— Брось ты свои разглагольствования, Клетис! Парень сейчас в Майами! Это он на снимке!
— Откуда ты это знаешь?
— Он находился здесь, когда погибла Мэри Доу. И он был в Майами, когда произошли два наших убийства.
— Ты его видел?
— Нет, я разговаривал с руководителями театра «Гроув». Он точно был в Майами во время и первого, и второго убийства. Я сам был на представлении его пьесы, и люди смотрели на меня и махали мне, словно я какая-нибудь знаменитость. На какого подозреваемого в убийстве я оказался похожим? На того, кто убил Диндру Уоллес, верно? Зрители в фойе приняли меня за автора пьесы. Тогда я не обратил на это особого внимания, но сейчас оно обрело смысл. Автор сам играл в своей пьесе и был загримирован под белого, вот тебе и наш тип на велосипеде. Черт, ведь я видел его на сцене в ту ночь, когда была убита Тереса Варгас. Он не умеет управлять машиной, ты же помнишь, что Робинетт говорил нам об этом необычном обстоятельстве. Он американец, внешне привлекательный, умеет поговорить, и об этом Робинетт тоже сообщил нам. А в папке есть сведения, что и он, и его жена изучили основы африканского колдовства. Да, все это имеется в досье ФБР, если, конечно, она не лгала своим коллегам-ученым. Возможно, она и теперь с ним, его старушка, которая изобразила самоубийство, чтобы отвести подозрение от мужа. А твой замечательный Доу ее покрывает.
— Ничего подобного.
— Ты уверен?
— Он честный человек.
— Да, точно! Таким понимающим ребятам, как ты, ни к чему детектор лжи.
Лицо у Клетиса сделалось очень строгим.
— Джимми, ты хороший коп, но ты оцениваешь людей только с точки зрения копа. Этот человек перенес тяжкие страдания, и они сделали его более сильным. Укрепили его веру. Ты просто не понимаешь, насколько она велика, ведь такая сила веры — редкое явление в нашем мире. Я считаю себя христианином, но я не достоин завязывать ему шнурки на ботинках. Он ничего не скрывает, да и не в этом дело. Каким образом твой подозреваемый мог бы совершить преступление, если он весь день находился в двадцати милях от дома? Мы можем лишь принять его алиби.