Между тем в Сербском зале раздавались взволнованные крики:
— Свет! Свет! Лампу или свечи! Здесь темно, хоть глаз выколи!
— Сходите кто-нибудь за слугами, — заорал теряющий, видимо, терпение Машин. — Нужны свечи. — Когда никто не сдвинулся с места, он рявкнул: — Какого черта?! Найдите кого-нибудь из слуг. Мы не можем торчать здесь всю ночь.
Михаилу показалось, что еще немного, и полковник потеряет рассудок. Его обычно молодцевато закрученные усы повисли, на бородке блестели капли слюны. Где-то при штурме двери он потерял перо из фуражки, один из эполетов был оборван, а мундир засыпан кирпичной пылью. Ордена на его груди напоминали Михаилу жалкие остатки украшений рождественской елки. Дело шло совсем не так, как планировал Машин, и страх перед провалом парализовал его.
Бой у поста жандармов на бульваре продолжался, и при каждом залпе лицо полковника нервно вздрагивало.
Люди, ворвавшиеся в Сербский зал, срывали портьеры и распахивали окна, пытаясь разогнать темноту. Слышны были проклятья и ругань, звон разбитого стекла и скрип раздавленных осколков. Дребезжали оконные стекла, и раздавались случайные выстрелы.
— Куда, черт побери, подевался Ристич? — закричал Машин. — Ристич, капитан Ристич!
Из Сербского зала с карманами, набитыми статуэтками, появился Ристич.
— В чем дело, господин полковник?
Взгляд Машина упал на карманы Ристича, и глаза его сузились до щелок.
— Мы здесь не для того, чтобы грабить, Ристич. Положите все вещи на место, или я отравлю Вас под трибунал! Господи, до чего низко падают люди!
— Да все это валялось на полу. Я только подобрал их, чтобы не раздавили, — оправдывался Ристич. — Слушаюсь, господин полковник, я все положу на место.
Он вынул из кармана золотые монеты и фигурки из слоновой кости и бросил их через плечо.
— Что-нибудь еще?
— Вы нашли генерала Петровича?
— Нет.
— Почему? Вам было приказано.
— Его здесь нет. Или Вы думаете, он настолько глуп, что ждет, пока мы его арестуем?
— Возможно, он еще во дворце. Найдите его.
Неожиданно громкие удары о дверь в Арабский зал заставили всех вздрогнуть. Кто-то раздобыл топор и начал рубить дверь в этот зал, как вдруг она распахнулась изнутри, и на пороге появился генерал Лаза Петрович в бело-золотом парадном мундире. Невозмутимо и бесстрашно генерал окинул взором место событий. Его внезапное появление лишило всех дара речи, люди уставились на него, не веря своим глазам. Лейтенант, который так храбро орудовал топором, выпустил и уронил его на ногу рядом стоящего.
— Зачем Вы ломали дверь? — спросил Лаза. — Она не была заперта.
Кто-то хихикнул, а лейтенант, который размахивал топором, яростно посмотрел на генерала, вытащил револьвер и прицелился, но, прежде чем он выстрелил, Михаил успел ударить лейтенанта по руке.
Это спасло генерала, но пуля вырвала кусок ниже плеча его левой руки, что вызвало сильное кровотечение.
Машин схватил лейтенанта за плечи.
— Вы что, сошли с ума? Я же ясно сказал, мне он нужен живым. — Полковник оглянулся. — Ристич! Капитан Ристич! У Вас был приказ арестовать генерала. Он все время находился здесь. Так Вы выполняете приказы?
Лаза Петрович осмотрел рану.
— Нет ли у вас, господа, случайно с собой ножа? — спросил он, с сарказмом делая ударение на слове «господа». — Хочу отрезать рукав.
Лейтенант Богданович протянул ему свой нож и помог отрезать рукав. Перевязав руку, генерал бросил презрительный взгляд на лейтенанта:
— Вы, значит, тоже участвуете в этом. Прелестно. Теперь я хотя бы понимаю, почему Вы всегда были мне противны. — Он повернулся к Михаилу; — И Вы тоже. Не думайте, что Вам удалось меня обмануть. Признаю, я сделал ошибку. Надо было арестовать Вас, что я и собирался сделать, когда узнал, что Вы выехали из Вены в Белград. Но я отменил приказ. Это было глупо. Я не думал, что дело зашло так далеко. Перевяжите здесь еще раз вокруг. — Это относилось к лейтенанту Богдановичу. — Я не собираюсь залить здесь все кровью, как зарезанная свинья. И без того все выглядит ужасно.
Он посмотрел вокруг, и его взгляд упал на одетое в ночную рубашку тело Наумовича.
— Мика! Его-то зачем вам нужно было убивать? Ясно, он не святой, только…
— Он был связан с ними, — спокойно пояснил Михаил. — Но потом передумал.
— Вот как?
Лаза задумчиво посмотрел на Михаила. То, что капитан сказал «с ними», а не «с нами», не осталось незамеченным. Михаил спрашивал себя, заметил ли Богданович, который все еще был занят перевязкой, эту оговорку.
Машин обратился к Лазе:
— Нам нужен свет. Распорядитесь, чтобы его включили.
— Боюсь, Вам придется позвать электрика.
— Ну так распорядитесь, чтобы позвали.
— Сейчас? Во-первых, в Конаке нет электрика. А во-вторых, никто сюда не придет, пока здесь творится черт знает что. Вам следовало прихватить электрика с собой.
— Тогда позаботьтесь о лампах и свечах. Вы должны знать, где все это хранится.
— Как Вам это пришло в голову? Я флигель-адъютант короля, а не дворецкий.
— Не провоцируйте меня, господин генерал, — угрожал Машин. — Вы довольно смекалисты и хорошо понимаете, что у Вас нет другого выбора, кроме как делать то, что от Вас требуют.
— Тут Вы заблуждаетесь, полковник. Я вовсе не хитрец. Будь во мне хоть капля смекалки, я должен был знать, что поднявшие мятеж против короля состоят как раз из тех людей, чей долг защищать его; я должен был знать, что среди путчистов полковник Мишич и офицеры личной охраны короля. Вместо этого я был уверен — король в безопасности, пока остается во дворце. Мне и в голову не приходило, что дворцовая охрана состоит из кучки предателей, открывших ворога Конака. Нет, я далеко не так смекалист, как вы полагаете.
— Позовите персонал, господин генерал. Нам нужен свет.
— Позвоните сами. Звонок там. — Лаза широко улыбнулся. — Ах да, я забыл, что электричества нет.
Офицеры, которым было поручено охранять выходы, привели пятерых смертельно бледных служащих дворца: австрийского дворецкого, двух лакеев, прачку и фрау Вебер, горничную королевы. Все были в наспех накинутых на ночные одежды куртках, женщины — в шалях. У молоденького лакея на лбу кровоточила ссадина, женщины истерически всхлипывали.
— Мы их поймали как раз в тот момент, когда они собрались удрать через подвал, — доложил один из кадетов.
Увидев среди чужих лиц генерала Лазу, фрау Вебер запричитала:
— Господин генерал, спасите нас, они хотят нас расстрелять!
— Побойтесь Бога, Машин! Не трогайте Вы этих людей, — сказал Лаза, — они же здесь всего лишь на службе.