Коммунистическая пропаганда отсылает нас к 22 июня 1941 года: вот она, неготовность! Прямо такие книги и писали «1941, 22 июня». Странный подход. Ну кто же судит о готовности к войне по первому дню? Судить по первому дню — это судить хоккейный поединок по первой шайбе. Ну забили. Бывает. Но давайте же до конца досмотрим!
Цыплят по осени считают, готовность к войне — по результатам. О готовности к войне во все времена судили по последнему дню. У каждой стороны были плюсы и минусы в подготовке, и только последний день войны дает возможность подвести баланс всем плюсам и минусам. Давайте же вспомним май 1945 года, вспомним сожженный труп Гитлера, вспомним товарища Сталина, примеряющего новый мундир у зеркала, и зададим вопрос еще раз: кто же лучше подготовился к войне?
Можно бесконечно выискивать новые факты и цифры, но результат войны покрывает все плюсы и минусы у обоих участников.
Если ошибаюсь, поправьте, но мне кажется, что товарищ Сталин в мае 1945 года выглядел несколько лучше, чем труп сожженного Гитлера. В конечном итоге у Сталина плюсов оказалось чуть больше, а минусов меньше, чем у его противника.
2
Кремлевские историки нашли универсальный способ доказывать сталинскую неготовность к войне. Любое количество дивизий и корпусов, оружия и боевой техники они объявляют недостаточным. У Сталина было 300 дивизий? Мало! Надо было иметь 400. У Сталина миллион подготовленных парашютистов? Мало! Надо было подготовить два миллиона. Метод беспроигрышный. Если бы у Сталина было 400 дивизий, они бы сказали, что 500 лучше, чем 400. А было бы 500, сказали бы, что 600 все равно лучше. Этот же метод распространяется на любые характеристики вооружения: 100-мм броня на советских танках KB? Мало, мало, мало.
Но давайте условимся — абсолютной готовности не бывает. Она недостижима, как горизонт. Любое количество и качество можно объявить недостаточным. Вы, к примеру, выжимаете штангу весом в 100 кг, а я скажу, что этого мало. Вы выжимаете 150, а мне все равно мало. Сколько ни выжимайте, я всегда сумею доказать, что 200 лучше, чем 150. И я буду прав! И все со мной согласятся! Ибо это действительно так: 300 больше, чем 200. А если кто-то когда-то выжмет 300, я найду, что возразить.
Вот именно на этом простом психологическом трюке и держались все басни и сказки о неготовности Сталина к войне. Воспользовавшись нехитрым приемом, тысячи коммунистов написали тысячи книг. Они правы: миллион тонн боеприпасов — мало, два миллиона — лучше.
И если мы хотим разобраться в вопросе готовности к войне, давайте сразу установим: абсолютная готовность недостижима. Ее нет и быть не может. Все познается в сравнении. Готовность — понятие относительное. Только в сравнении с противником мы можем что-то понять.
И никак иначе.
Потому, когда дойдем до количества советских самолетов, мы вспомним и противника; когда будем говорить о качестве советских танков, не забудем их сравнить с германскими.
3
Слышал такой аргумент: Сталин не мог напасть на Гитлера в 1941 году, ибо не имел никаких шансов на победу… Самый ранний срок нападения, с минимальными шансами на успех… 1942 год.
Логика убийственная. Однако обратимся к другим примерам.
Имела ли Япония какие-нибудь шансы победить Америку? Сравним сырьевые ресурсы двух стран: у Америки все, у Японии ничего. Промышленный, научный и главное — технологический потенциал Америки в 1941 году был неизмеримо более высоким, чем потенциал Японии. Это было доказано чуть позже, в 1945 году, на примере двух японских городов — Хиросимы и Нагасаки…
Америка имела стратегическую авиацию и потенциал для дальнейшего развития стратегической авиации (для совершенно невероятного развития). Япония такого потенциала не имела. Бомбить Америку через океан Япония не могла. Высадить хотя бы один десантный батальон в Америке Япония тоже не могла. Это невозможно. Оставался флот. Главной ударной силой флота после 7 декабря 1941 года стали считаться авианосцы. Америка могла строить их в таких количествах, что сравниться с нею никто не мог. А до 7 декабря, до Перл-Харбора, главной ударной силой флотов считались линкоры. У Японии на начало декабря 1941 года — 10 линкоров, еще 3 линкора в постройке. А у Америки — 16 линкоров и еще 16 в постройке. По всем остальным типам кораблей — явное преимущество Америки. Например, в Японии в постройке 1 тяжелый крейсер и 9 легких. А Америка строит 8 тяжелых и 32 легких. Япония строила в тот момент 43 эсминца, Америка — 188 при более высоких боевых характеристиках (Antony Preston. Navies of World War II. London.: «Bison Books». 1982. P. 133, 151).
Промышленный потенциал Америки был таков, что она могла резко увеличить количество линейных кораблей в составе своего флота, а также авианосцев, крейсеров, эсминцев, фрегатов, подводных лодок и т.д. и т.д. А Япония из-за отсутствия сырья этого сделать не могла.
Сравним и ответим: были ли у Японии хоть какие-то шансы на победу?
Мой вывод: не было таких шансов.
Но если Япония не имела никаких шансов на победу, из этого вовсе не следует, что Япония не могла напасть.
Могла. И напала.
Более того, Япония на момент нападения на Америку уже давно увязла в войне в Китае. Тут вообще никаких шансов на победу у Японии не было. Всех китайцев не перебьешь. Рядом находился Советский Союз, с которым отношения были не самыми лучшими и который в случае, если Япония попадет в затруднительное положение, нанесет по ней внезапный удар. Что потом и случилось. Кроме всего, удар Японии по американскому флоту требовал одновременного удара и по британскому флоту…
Оценим все это. Могла ли Япония одновременно победить Китай, Америку, Британию, Советский Союз и множество их союзников?
Ответ: не могла. Но она на Америку напала.
Второй пример. Могла ли Германия победить всю Европу и Советский Союз? Ответ тот же. Следовательно… напасть не могла?
Нет, напасть могла. И напала.
Поэтому, когда говорят, что Сталин победить Гитлера не мог и потому не мог напасть, отвечаю: это разные вещи, они между собой не связаны. Из «не мог победить» вовсе не следует — «не мог напасть».
Тем более, что Сталин мог разгромить Германию и дойти до Берлина. И не только гипотетически и теоретически. Сталин доказал на практике, что дойти до Берлина мог.
Если бы Сталин дошел до Вены, Варшавы и Кенигсберга, то мы бы сейчас спорили, мог ли он при каких-то условиях дойти до Берлина. Но Сталин вступил в войну в 1941 году и до Берлина дошел. Приехал в Потсдам и там с партнерами делил Европу. И вот после этого коммунисты говорят: если бы Сталин в 1941 году вступил в войну, то до Берлина он дойти не мог. Бейте меня, режьте меня, логики коммунистов мне не понять: Сталин дошел до Берлина, но дойти до Берлина не мог!
Красная Армия вступила в сражения с Вермахтом в самых страшных обстоятельствах, которые только можно придумать. И завершила в Берлине. Германская армия вступила в сражения 1941 года в условиях, о которых только можно мечтать. И завершила безоговорочной капитуляцией, сам Гитлер покончил с собой.