10 июня 1955 года капитан 2 ранга Осипенко Леонид Гаврилович был назначен командиром этой лодки.
24 сентября 1955 года – официальная церемония закладки корабля. (На этот счёт существуют разные данные. На мой взгляд, самыми точными являются сведения, которые опубликовал контр-адмирал Костев Георгий Георгиевич, опытный подводник, историк флота, профессор, член-корреспондент Академии военных наук).
9 августа 1957 года атомная подводная лодка К-3 спущена на воду.
3 июля 1958 года – начало ходовых испытаний.
17 декабря 1958 года подписан акт правительственной комиссии о приёмке К-3 с перечнем недостатков, которые предстояло устранить.
10 апреля 1959 года после устранения всех замеченных недостатков К-3 вступила в состав Северного флота.
Мораль: почти 4 года капитан 2 ранга Осипенко командовал атомной подводной лодкой, которой не было в составе флота. Он вступил в командование, когда никакой атомной подводной лодки вообще не было. Означает ли это, что он не был командиром?
Нет, не означает.
Командиром был. И стезя ему выпала тернистая. Служба – не мёд. Его служба Отечеству в эти долгие тяжкие годы была оценена по высшей шкале. Командиру вначале несуществующей, а затем (казалось бы) недействующей атомной подводной лодки было присвоено звание капитана 1 ранга. До этого командирам подводных лодок столь высокого воинского звания не присваивали.
23 июля 1959 года Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану 1 ранга Осипенко Л. Г. присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11083).
А капитан-лейтенант Жильцов, впоследствии контр-адмирал, Герой Советского Союза, более года был старпомом подводной лодки, которая существовала только на бумаге, потом три с половиной года строилась и испытывалась.
Принимая вышеизложенное во внимание, согласимся, что назначение полковника Бирюкова на должность командира 186-й стрелковой дивизии вовсе не означало, что такая дивизия уже существует.
Упоминание про XVIII съезд ВКП(б) в связи с новым назначением полковника Бирюкова многое проясняет. Материалы съезда надо читать. Их не перескажешь. Под бурные аплодисменты и животно-восторженный гогот зала с трибуны сыпались словно медяки из разбитой копилки, вот такие заявления: «Наша армия будет самой нападающей из когда-либо нападавших армий!», «Ураганом ворвётся Красная Армия во вражескую землю!», «Нет сил таких и в целом мире, чтоб нас остановить!»
Если мы готовимся защищать свою землю, то кто и зачем будет нас останавливать?
Прочитав стенограммы съезда, петербургский историк Александр Гогун подвёл итог: «Речами и атмосферой этого съезда Сталин и его ближайшие соратники дали понять партии и стране: Советский Союз готовит большую войну».
И вовсе не случайных людей отбирали на тот съезд.
Отбирали тех, кому предстояло планы партии претворить в жизнь. Точнее – в смерть.
Предыдущий, XVII съезд именуют Съездом победителей.
А XVIII есть основания назвать Съездом поджигателей.
19 августа 1939 года Сталин принял решение о начале тайной мобилизации Красной Армии и всей советской экономики. Это решение означало неизбежную войну в Европе. Это решение означало, что Сталин подписал смертный приговор всем окружающим странам.
О том, что происходит за стенами Кремля, знать никто не мог. Но в этот день великая русская поэтесса Анна Ахматова написала одно из самых страшных своих стихотворений. Оно называлось «К СМЕРТИ». Под стихотворением она поставила дату: 19 августа 1939 года.
Смертный приговор Европе был Сталиным вынесен, но привести его в исполнение не получилось. Через 52 года, 19 августа 1991 года, кремлёвские вожди, уподобившись Гитлеру, бросили свои танки на захват Москвы. Не сумев задавить танками весь мир, они были вынуждены их повернуть против собственного народа, чтобы сохранить свою власть.
Но и это у них не получилось.
Был ли в нашем мобплане 1941 года такой, сугубо оборонительный, вариант? Сомневаюсь. Если судить по воспоминаниям высшего военного руководства, то такого варианта не было. И слова Г. Жукова о том, что «как будто делалось всё зависящее от нас, чтобы встретить максимально подготовленными надвигающуюся военную угрозу», сомнений не ликвидируют.
Генерал-майор Ю. Солнышков.
«Россия». 1993. № 26
Коль скоро речь зашла о 186-й стрелковой дивизии, то давайте проследим её дальнейшую историю. В судьбе этой дивизии, как в осколке разбитого зеркала, отразилась печальная участь всего Второго стратегического эшелона Красной Армии, т.е. семи армий, которые накануне войны Сталин тайно выдвигал к западным границам из Забайкалья, Сибири, Урала, Поволжья, с Северного Кавказа и других районов Советского Союза.
Если мы обратимся к мемуарам увешанных орденами, увенчанных лаврами победы прославленных полководцев, которые, сохранив верность антинародному режиму, завершили войну на высоких командных должностях, то причины разгрома каждой дивизии, корпуса, армии, всего Второго стратегического эшелона станут совершенно ясны. Но разнообразия ради давайте окинем взглядом начало боевого пути 186-й стрелковой дивизии с диаметрально противоположной точки зрения.
Пусть хоть один раз нашим свидетелем будет не кадровый военный, но призванный из запаса гражданский человек.
Не генерал, но младший лейтенант.
Пусть о начале войны расскажет тот, кто завершил её не победителем, но зэком в норильских никелевых рудниках.
Этот свидетель – Л. А. Самутин. Свои воспоминания он писал в конце 1970-х годов без всякой надежды когда-либо их опубликовать. Оттого что мемуары свои он никак не озаглавил, в 2002 году, через много лет после смерти автора, питерское издательство «Чёрное и белое» выпустило их под названием «Я был власовцем…».
В Русскую Освободительную Армию (РОА) под трёхцветный русский флаг Самутин попал не случайно. Власть кремлёвских оккупантов он считал властью бандитской и преступной. Выбор его был осознанным. Глубоко осознанным. Но сначала были служба в Красной Армии и германский плен.
В своих воспоминаниях Самутин не задаёт вопросов и не делает никаких выводов. Он просто рассказывает о том, что сам пережил.
В конце книги – недописанная автобиография, история жизни только до 1940 года. Книга обрывается так: «Первые признаки приближающейся грозы: трёхмесячные курсы после окончания ещё продолжены на неопределённый срок. Присвоение командирского звания – младший лейтенант. На выпускном собрании курсантов в напутственном выступлении комиссара курсов, старого полкового комиссара, неприкрытый намёк на приближающуюся войну» (С. 316).