Но и это осторожное постепенное накопление вышло нам боком. Великая индустриальная держава рухнула. Ноги подломились. Не последнюю роль в крушении Советского Союза играли те самые тысячи танков.
А гениальный Тухачевский предлагал Сталину не понемногу, десятилетиями накапливать танковую мощь, а выпустить сразу в один год 50 000-100 000 танков. Результат таких действий предсказать просто: ноги Советского Союза подломились бы немедленно.
3
Да и как их было возможно произвести?
Танковых заводов в то время у нас не было. Но если бы и были, все равно потребовалось бы прежде всего остановить производство на всех заводах тяжелого машиностроения — станкостроительных, автомобильных, судостроительных, локомотивных, вагоностроительных, тракторных и всех прочих — и перестроить их на производство танков. Представим себе, что завод производит паровозы серии OB — «Овечки». Пришла вводная: строительство «Овечек» прекратить, строить паровозы ФД — «Феликс Дзержинский». Может ли человек с улицы представить себе стоимость, сложность и болезненность перехода на производство новой продукции? На заводе — разгром. Годами налаженный ритм ломается. Отлаженные технологические цепочки рвутся. Все нервничают и матерятся. Завод лихорадит. В цехах — комиссия за комиссией: уж не вредительство ли? Премий в это время никому не дают. Наоборот, сажают чаще обычного, Приспособиться, приладиться к производству новых деталей и агрегатов — это примерно то же самое, что привыкнуть-притереться к новой жене, со всеми ее причудами и капризами… Это привыкание происходит годами. Уж лучше с прежней не расходиться.
А теперь представим себе, что паровозному заводу приказали освоить не новый тип паровоза, а нечто совершенно для данного завода необычное — танки. И судостроительному заводу — танки. Да не одному, а всем. И всем станкостроительным заводам — танки. И вагоностроительным. И всяким прочим.
Если принять предложения Тухачевского, то следовало остановить всю промышленность огромной страны минимум на год и переналаживать ее на производство танков.
Прямое следствие такой перестройки: огромные трудовые, материальные, энергетические и финансовые затраты при полной остановке всех крупных заводов страны минимум на год. Страна в этом случае будет тратить, но ничего производить не будет. Такого эксперимента никто никогда в мировой практике не делал, ибо каждому ясно — это означало бы немедленный и полный крах.
Но если бы мы потратили весь 1928 год на перестройку экономики на производство только танков и если бы весь следующий 1929 год промышленность страны выпускала только танки и ничего более, то это во второй раз означало бы полный крах.
Затем (допустим) произвели мы все эти танки, что теперь с заводами делать? Сохранять танковое производство и на следующий год снова производить танки десятками тысяч? А нам столько не нужно. Куда их девать? Следовательно, после выпуска требуемого Тухачевским количества танков надо было снова все заводы останавливать и переделывать их в паровозные, автомобильные, тракторные, станкостроительные и т.д. Это означало бы дикие затраты средств и времени на восстановление производства паровозов, тракторов, вагонов, станков, кораблей и всего прочего. Практика показывает: на выпуск танков мы весьма быстро переключаемся, а вот назад — никак. Конверсия — дело долгое, мучительное, разорительное. Она растягивается на годы и влечет за собой все новые и новые расходы.
4
200-300 танков, по стандартам любой армии, — это танковая дивизия. Напоминаю еще и еще раз: в 70-х годах, в разгар «холодной войны», американская армия — армия самой мощной страны мира — имела в своем составе 16 дивизий, в том числе 4 танковые.
Гитлер ринулся завоевывать мировое господство, имея в сентябре 1939 года 6 танковых дивизий.
В 1927 году ни Германия, ни США, ни Франция, ни Япония танковых дивизий не имели. Если послушать Тухачевского и произвести 50-100 тысяч танков, то следовало развернуть в Советском Союзе за один год от 166 до 500 одних только танковых дивизий.
Экипаж танка того времени — 3 человека. 50— 100 тысяч танков означает, что в танковых войсках надо иметь 150-300 тысяч солдат. Так? Нет, не так.
Танкисты в танковой дивизии — незначительное меньшинство. И вот почему. Прежде всего танки постоянно и своевременно надо обеспечивать жидким топливом и смазочными маслами. Потому за каждой колонной танков надо иметь колонну машин с цистернами. А еще танкам нужны снаряды и патроны. Потому нужна еще колонна машин с боеприпасами. Кроме того, танки надо ремонтировать. Причем ремонтировать не в стационарных мастерских, а там, где танки действуют. Для этого надо иметь подвижные танкоремонтные мастерские и даже подвижные танкоремонтные заводы. Это снова люди и машины. Много людей, много машин.
Но для того чтобы танк отремонтировать, его надо из оврага, из болота или с поля боя под огнем противника вытащить и до подвижной танкоремонтной мастерской дотащить. Для этого нужны специальные ремонтно-эвакуационные подразделения.
Но для того чтобы танк ремонтировать в полевых условиях, надо в район сражения постоянно подвозить необходимые запасные части. Один танковый двигатель на поле боя доставить — прикинем, сколько мороки. А раненых, обгоревших танкистов надо из танков извлекать и доставлять в эвакуационные госпитали. Так что позади нашей танковой колонны вытягивается длинный хвост, без которого танковые подразделения действовать не могут. Зубы дракона — штука важная, но и без хвоста он жить не может. А еще ему нужна голова. Штаб. Да не одна голова. Дракон у нас многоголовый. Каждому батальону — штаб. Маленький, но все же. И каждому полку — штаб, и каждой дивизии, и каждому корпусу. И все это машины, машины и машины. И все это надо охранять. И всю эту братию надо кормить. А продовольствие — подвозить. Это опять же машины. Но дракону нужны глаза и уши, разведка нужна. Хорошо, когда из штаба армии и из штаба фронта сообщат сведения о противнике, но этого недостаточно. Представьте: вам завязали глаза и кто-то рядом стоящий советует, как надо драться, — левой двинь, теперь правой, чуть выше… Так дело не пойдет. Потому каждому подразделению, части, соединению, объединению требуется своя собственная разведка, свои собственные глаза и уши. А это — снова люди и машины.
Путь танкам прокладывают саперы, они наводят мосты и переправы, ищут и обезвреживают мины и другие заграждения, они возводят укрытия и маскируют позиции, в случае необходимости ставят минные поля, обеспечивают миллионные армии водой и делают еще много нужной работы.
Потому в танковых соединениях надо иметь много саперов и специальной саперной техники.
Танки надо охранять и защищать в ближнем бою, успех танков надо закреплять. Этим занимается мотопехота. Каждой танковой дивизии нужен свой собственный мотострелковый полк, а каждому корпусу еще дополнительно — своя мотострелковая дивизия. Действия танков надо поддержать огнем. На это у нас артиллеристы и минометчики. Действия танков, мотопехоты, артиллеристов надо прикрывать. На это у нас зенитчики. Всем этим надо управлять, действия всех надо координировать. Управление войсками — это поток информации по тысячам каналов. Обеспечивают эти сообщения подразделения и части связи. Все это — машины, машины и еще раз машины. И много, много людей.