Алеа поняла, что хотел сказать ей друид, и без промедления вернулась на лестницу. Она летела вниз по ступенькам, стараясь ступать бесшумно. Сердце у нее билось так сильно, что она слышала его стук.
Оказавшись во дворе, она кинулась к левому крылу здания и побежала в свою комнату. В конце коридора она нос к носу столкнулась с Эрваном и вскрикнула от испуга. Юноша удивленно отпрянул.
— Эрван? Что ты здесь делаешь?
— Я… Я пришел сказать, что мы с отцом вернулись… А ты? У тебя такой испуганный вид, словно за тобой гонится злой дух…
Алеа не знала, что отвечать. Ей хотелось все ему рассказать, но это было невозможно. Эрван будет обязан все выложить друидам, а лгать юноше она не могла.
— Я должна бежать, Эрван, не могу объяснить почему. Умоляю, не выдавай меня до утра, позволь скрыться.
Эрван не знал, что ответить. Он понимал: ему следует удержать Алею, но отчаяние в глазах девочки лишило его решимости.
Алеа медленно подошла к Эрвану, неожиданно поцеловала его в щеку и побежала в комнату Мьолльна. Не оборачиваясь, она захлопнула за собой дверь, надеясь, что Эрван не станет мешать ее бегству.
Гном от неожиданности аж подскочил на кровати — он не сразу узнал Алею.
— Ты меня напугала! Что за безумие — врываться вот так, без предупреждения! Таха! Я, между прочим, вооружен!
— Нам надо бежать, Мьолльн, немедленно! Если мы друзья, доверься мне и не задавай вопросов, я тебе потом все объясню. Уходим!
Гном изобразил лицом некоторое недовольство и недоумение, но все-таки последовал за девочкой в коридор. Эрвана там уже не было. Прихватив свой меч и волынку, Мьолльн догнал Алею.
Во дворе девочка удостоверилась, что за ними никто не следит, и они побежали вниз по лестнице к морю. Алеа шла первой, показывая гному дорогу в темноте ночи.
Задыхаясь от усталости, Алеа и Мьолльн выскочили на каменный мол и с ужасом обнаружили, что лодки у причала нет. В то же мгновение наверху, над утесом, во дворе замка раздались крики.
— Нас хватились! — перепугался гном. — А я не умею плавать! Не-е-т, в воду я не полезу, только не это!
— Я тоже не умею плавать, Мьолльн, мы найдем другой способ перебраться на тот берег.
Крики воинов и магистражей слышались все ближе, скоро они доберутся до лестницы.
Алеа упала на колени и зажмурилась, чтобы успокоиться. Внезапно ей в голову пришла четкая и ясная мысль: сейчас наконец станет ясно, есть ли толк от упражнения Эрвана. Она сосредоточилась и попыталась мысленно зажечь в центре лба огонек. Пламя задрожало и начало медленно расти.
Голос Мьолльна постепенно таял у Алеи за спиной, она чувствовала, как душа наполняется светом, словно от маленькой свечки Эрвана в ее голове разгорелось большое пламя.
То же чувство — ощущение собственного могущества, ужаса, мгновенного безумия — овладело ею в ландах Саратеи, но теперь она твердо решила, что не даст этой силе уйти. Девочка попыталась мысленно прикоснуться к зарождавшемуся в душе пламени, окунуться в огонь, слиться с ним. Что-то толкало ее в пламя, нечто инстинктивное, животное, превосходящее ее понимание. Внезапно она стремительно вскочила, ощущая в себе неведомую прежде силу. Она наполняла все тело, огнем бежала по жилам, нарастая с каждой минутой. И не в силах сдержать эту нахлынувшую мощь, Алеа, закричав от боли, простерла руки к морю.
Мьолльна отбросило назад, он повалился на спину а приподнявшись, не поверил собственным глазам, потряс головой, как собака, встал на четвереньки и пополз к Алее, желая убедиться, что это не сон. Глаза его не обманули.
От противоположного берега к ним, словно по волшебству, сама собой плыла лодка. Нос вздымался на волнах, казалось, что невидимые паруса наполнились свежим ветром.
Алеа так и стояла, протянув руки к воде. Черные волосы развевались, огромные синие глаза неподвижно смотрели в одну точку. Она даже казалась выше ростом, как будто неведомая сила приподнимала ее над землей. Девочка была прекрасна и величественна, на ее губах играла почти взрослая улыбка.
Потом она медленно опустила руки и повернула голову к Мьолльну.
— Чу… Чу… Чудо какое-то? — Перепуганный гном даже начал заикаться.
Алеа не стала отвечать — она и сама ни в чем не была уверена, — просто схватила Мьолльна за руку и потащила за собой.
Лодка шла прямо на них и остановилась почти у самого берега. Алеа прыгнула внутрь, Мьолльн последовал за ней. Голоса преследователей приближались.
Девочка перешла на нос и снова сосредоточилась, а гном схватился за весла и принялся грести что было сил. Очень скоро он почувствовал, что ветер подул сильнее, а вода под днищем заволновалась. Лодка стремительно полетела вперед безо всяких усилий с его стороны. Какая-то могущественная сила толкала вперед их суденышко, та самая, что привела к ним лодку от противоположного берега. Магическая сила — гном догадывался, откуда она исходит, но предпочел бы этого не знать.
Лодка миновала речное устье, летя как стрела над водой. По небу плыли ночные облака, вокруг угрожающе клубилась темнота, но Алеа и Мьолльн ни разу не обернулись. Вопли бессильной ярости стражников Сай-Мины оставались позади, заглушаемые шумом волн и воем ветра.
Когда нос лодки ткнулся наконец в песок и ракушки берега, девочка и гном выпрыгнули и без сил повалились на землю.
Отдышавшись, Алеа приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони, но увидела только море да величественный силуэт Сай-Мины. Она закрыла глаза и снова опрокинулась на спину.
— Мьолльн, — шепнула она, — нам нужно бежать. Они скоро будут здесь.
— Я больше не могу.
— И я не могу, но мы должны, другого выхода нет.
Они с трудом поднялись и быстро зашагали на юг. Они шли много часов, не говоря ни слова, не оглядываясь по сторонам. У обоих ужасно болели ноги, ныла спина, но страх гнал их вперед. Алеа пыталась успокоиться и погасить огонь, сжигающий ее изнутри, но обмануть себя не могла: она знала, что отныне так будет всегда.
Она стала Самильданахом! Она знала это с самого первого мгновения, а теперь окончательно убедилась. Чувствуя, как будущее — ее собственное и всего мира — давит ей на плечи, Алеа говорила себе, что ей не снести этой тяжести. И слеза, невидимая в темноте, скатилась по ее щеке.
А Мьолльн все никак не мог поверить в то, чему стал свидетелем, и то и дело изумленно поглядывал на Алею, напрасно ища у нее подтверждения. Неужто это она толкала вперед их лодку? Что за волшебство?
Когда сбитые в кровь ноги отказались нести их дальше, гном и девочка решились остановиться на ночлег. Они устроились в маленькой пещерке у подножия холма, и гном нарушил молчание:
— Когда я был молодым — моложе тебя — и что-нибудь меня огорчало, ахум, я уходил и прятался в пещере недалеко от Пельпи. Она была очень похожа на эту. Я мог часами сидеть там и слушать, как падают с потолка капли воды, смотрел на висящих вниз головой летучих мышей и надеялся, что они не проснутся. Ахум. Они и не просыпались. Никогда. Время от времени одна из них хлопала своими кожаными крыльями, и я вздрагивал от страха, но дальше дело не шло. Таха. Я вот думаю теперь, знали они, что я там сижу, или нет? Может, они не только знали, но и понимали, почему я прячусь в их пещере? Хмм… Они, наверно, чувствовали мою грусть. Знаешь, когда на меня находит тоска, я начинаю думать о тех летучих мышах и мне кажется — нет, я уверен! — что со мной ничегошеньки не случится. Как в этой пещере.