Герилим готов был заколоть девочку мечом, когда на его шею сзади неожиданно обрушился удар меча, и голова черного всадника покатилась прочь. Тело герилима тяжело осело на траву, и позади него Алеа увидела сына Галиада Эрвана.
Пока изумленная Алеа с трудом поднималась на ноги, Эрван с яростным криком поспешил на помощь отцу, бьющемуся с третьим герилимом.
— Что ты здесь делаешь, сын? — Галиад даже в пылу схватки не удержался от вопроса.
Не отвечая, Эрван воткнул свой меч в живот герилиму, тот выронил свое оружие и упал на колени, схватившись обеими руками за смертоносное лезвие.
Галиад и Эрван даже не успели обернуться, когда грянувший за их спиной страшный грохот и вспышка света швырнули обоих на землю.
Поднявшись на ноги, они не сразу поняли, что произошло. Из густого дыма появился Князь герилимов. Капюшон черного плаща был откинут назад, являя миру страшное лицо, в котором живая плоть срослась с вороненой сталью. В его глазах сверкал глумливый вызов. У ног герилима лежало нечто темное и неподвижное. Галиад сжал кулаки. Как он хотел ошибиться!
Когда дым окончательно рассеялся, сомнений у магистража не осталось: на земле лежало мертвое тело друида.
Огонек в мозгу Галиада погас, как свеча, задутая порывом ветра. Все исчезло. Связь прервалась. Фелим умер.
Его убил Князь герилимов.
Все утро Имала блуждала по лесу. У нее почти не осталось сил, она была ранена и смертельно голодна, но все-таки убежала от дыбунов — а это главное. Волчица получила новый урок. Сначала ее изгнала собственная стая, а теперь дыбуны. Она им доверяла — и напрасно! Имала знала, что осталась одна в целом мире, это приводило ее в отчаяние, но и одаривало новой силой. То была сила знания. Имала училась жизни.
На склоне дня она вдруг почувствовала, что вступила на территорию родного клана. Она чуяла запах Аэны.
Внутренний зов погнал Ималу вперед, и она побежала на поиски стаи. Имала летела по ночному лесу, отталкиваясь от земли лапами, с гордо поднятой головой, ведомая этим голосом, и знала, что остановится, только достигнув цели.
Наконец она добралась до волчьего логова. Самцы, почувствовав запах, заступили ей дорогу. Потом волки узнали Ималу и расступились, спрятав клыки.
Она знала, зачем пришла сюда, и призывно зарычала, и Аэна поднялась с земли и узнала Ималу.
Волчицы встали морда к морде, бросая друт другу вызов.
Мьолльн постепенно приходил в себя. То, что он увидел, открыв глаза, превосходило его понимание.
Время словно остановилось. Звуки стихали, движение замедлялось, пока не прекратилось окончательно.
Сначала гном решил, что снова теряет сознание, но заметил застывших, будто заколдованных, Галиада, Эрвана и Алею. Их тела замерли на взлете, когда друзья бросились на герилимов. Мьолльн и сам не мог шевельнуться.
Потом силуэты его друзей и черного всадника начали медленно таять и исчезли.
Как только время снова пошло, гном вскочил на ноги. Из раны на шее текла кровь, ему было ужасно больно. Ноги дрожали. Но он хотел убедиться, что ему не померещилось.
Он сделал несколько шагов вперед, протер глаза и вынужден был признать, что не ошибся. Алеа, Галиад и Эрван действительно исчезли, как и Зультор.
Мьолльн зажал рукой рану на шее, чтобы остановить хлеставшую кровь. Гном хромал, у него кружилась голова. Фейт неподвижно лежала на земле — она была без чувств. Мьолльн подошел, взял бардессу за руку и, нащупав под кожей слабое биение, облегченно вздохнул. В нескольких шагах от Фейт он заметил безжизненное тело Фелима. Гном заплакал.
Они в небытии.
Зультор перенес своих врагов в пустоту с помощью манита Джара — он знал, что страх, неизвестность и пространство Джара ослабят их. Им неведомо это место. Они не понимают его законов и правил. Зультор убьет их — всех троих. Магистража, его сына и девушку. И положит ее мертвое тело к ногам Хозяина.
Алеа мгновенно замерла. Она видит только Галиада, Эрвана и всадника. Зультора. Он завлек их сюда. Она уверена. Но что это за место? Здесь нет ничего — ни вещества, ни света, ни расстояний, ни силы. Все вокруг другое — и все-таки Алеа не сомневается: она — в мире снов, там же, куда позвал ее Оберон. Она все поняла.
Зультор приближается.
Она должна ему помешать.
Сайман в глубине ее существа все еще не отзывается. Зультор совсем близко. Он здесь. И сейчас начнет думать смерть. Да, здесь убивают именно так. Силой мысли. Она должна ему помешать. Но Галиад и Эрван не понимают. Они — другие. Отец и сын не видели Дерева Жизни, не пережили ни одной из ее грез.
Они хотят обороняться — но тела не слушаются их. Пытаются кричать — но ни один звук не срывается с немых уст. В глубине души Галиад и Эрван отказываются верить в подлинность этого мира, что зовется Джар, — и потому он держит их в плену. Алеа должна помочь друзьям. Нужно завладеть их вниманием.
Я люблю тебя.
Эрван услышал ее мысль. Он ошеломленно смотрит на нее. Он услышал, но не понимает.
Я люблю тебя, Эрван. Спасибо, что пришел. А теперь — замри и подумай. Думай о мире вокруг тебя. Думай об отце. Думай о вас как о едином целом.
Эрван закрывает глаза. Он пытается понять.
Правила изменились. Слов здесь нет. Мысли путаются.
Я с тобой, Алеа.
Тогда думай об отце. О вас обоих. И отойдите оба подальше отсюда. Я сама займусь всадником.
Эрван пытается собраться. Галиад тоже начинает понимать.
Мы действительно здесь?
Алеа успокаивает его. Но время не ждет. Зультор уже начал проникать в пространство ее мыслей.
Вы должны уходить вместе с сыном, Галиад. Здесь вы бессильны. Только я могу попытаться. Во имя милосердия и той любви, что я питаю к вашему сыну, во имя Мойры — представляйте себя далеко отсюда, бегите… мысленно. Я вас отыщу.
Алеа, я пришел предупредить тебя. Совет изгнал Фелима и послал в погоню за вами троих друидов с магистражами. Я опередил их, но они близко. Вот почему я здесь, Алеа. Чтобы защитить тебя…
Прощай, Эрван, и спасибо. Я найду вас, бегите! Зультор обрушивается на Алею. Пытается протиснуться в ее душу.
Умри! — ревет он.
Но Алеа уже нашла путь к сайману. Даже здесь она сумела это сделать. И она отражает убийственную мысль своего врага.
Зультор поражен. Кажется, девчонка понимает Джар. Он должен вылепить небытие. Против нее. Это он умеет.
И вот он начинает возводить вокруг Алеи стены, мысленно представляет себе утыканный острыми лезвиями верх и запирает ее в эту смертоносную тюрьму. Медленно. И зажигает под ловушкой огонь.