Почти месяц назад они уже ехали вдвоем в машине. Но тогда все было по-другому. Темнота южной ночи, затемненные окна лимузина создавали интимную обстановку. Сейчас же София чувствовала себя неуверенной. Она была не готова к разговору о том, что ей хочется играть более активную роль в его реформах. Она узнала много нового сегодня от Аашны. Софи не могла забыть того, как отец отказал ей, когда она сказала, что хочет участвовать в государственных делах.
Эш, отвернувшись от Софи, делал вид, что рассматривает пейзаж за окном. На самом деле он ничего не видел. Софи, сидящая на корточках в окружении деревенских детишек, с интересом разговаривающая с ними, глубоко тронула его. Эш вспомнил, что только один раз ему удалось уговорить Насрин посетить с ним одну из школ. Она жаловалась, что дети грязные и плохо одеты, и отказывалась с ними общаться. Эш до сих пор помнит, с каким разочарованием и обидой смотрели на них дети и их матери. Эш поклялся себе, что больше этого не допустит. София воспитана в совсем другом мире, в другой культуре, и он был уверен, что она тем более не захочет иметь дело с грязными детьми кочевников. Однако все оказалось по-другому. Она моментально умудрилась завоевать симпатии детей и учителей.
— Раньше я считал, что тебе достаточно просто появляться на публике вместе со мной, иногда посещать общественные мероприятия. Но я был приятно удивлен, что ты сама решила посетить эту школу. Тебе действительно это интересно?
София быстро повернулась к нему, ее глаза горели.
— Эш, мне это очень нравится! Я как раз хотела попросить тебя о том, чтобы я могла участвовать в образовательной реформе. Я так люблю детей!
Ее мимолетный взгляд, легкая краска, залившая ее лицо, показывали, что Софи говорит искренне. А еще она думала об их будущих детях, это было очевидно. Эш почувствовал, как забилось его сердце, как волна желания охватила его. Перед ним пронеслись видения — сонная Софи на кровати в самолете, Софи, завернутая в полотенце, ожидающая его в своей спальне.
— Я хотела спросить тебя, что я могу сделать, чтобы помочь тебе в твоих преобразованиях. — Софи вернула его на землю.
— Здесь открывается больница для женщин и детей, — ответил Эш после некоторой паузы. — Местные женщины, особенно женщины из кочевых племен, будут более открыты с тобой, нежели со мной. Их культура запрещает общение с мужчинами, которые не принадлежат их семье. Со временем все изменится, но пока твоя помощь очень бы пригодилась.
— Не надо спешить, — ответила Софи. — Такие перемены надо совершать постепенно. Думаю, мне надо взять несколько уроков по их языку. Так, несколько слов, фраз, чтобы сломать лед. Все-таки я из Европы, чужая для них. — Внезапно атмосфера в машине разрядилась, София поняла, что ей легко говорить с Эшем. Все было, как тогда, в их юности. — Понимаешь, — с энтузиазмом продолжала Софи, — я хочу исполнять роль твоей жены, махарани, настолько полно, насколько это возможно. Мне это действительно нужно и интересно!
Они проехали городские ворота и оказались в городе, окруженном толстыми стенами. Эш, наконец, решился:
— Поскольку ты ничего не говоришь о… Я делаю вывод, что ты… — Он почему-то не мог подобрать слов.
Кивнув, София ответила:
— Да, я не беременна.
Итак, сегодня. Сегодня вечером ему можно посетить Софи. Эш, сам того не ожидая, был в нетерпении. В конце концов, она его жена, и быть с ней ночью совершенно естественно. Это просто физическое влечение после долгого воздержания, не больше.
Софии хотелось, чтобы Эш остался с ней после возвращения во дворец, но у того были дела. Когда Софи возвратилась в свои комнаты, вбежала взволнованная Парвин:
— Госпожа, много коробок из Сантина!
Софи приказала принести их в свою гардеробную, а еще заказала чай с местными печеньями, крошечными, в меру сладкими, рассыпающимися во рту. С легкой усмешкой Софи подумала, что начала злоупотреблять ими. Вдруг она не влезет в вещи, пришедшие из дома?
Когда она открыла первую коробку, под крышкой оказался большой конверт с личной печатью ее отца.
Софи нахмурилась. Задумчиво покрутив в руках конверт, она все-таки сломала печать — отец любил по старинке запечатывать личные важные письма сургучом с личной печатью. Она вспомнила, как в детстве была зачарована этими сказочными, магическими, как ей казалось, печатями. Отец разрешал иногда ей самой ставить оттиск его печати на расплавленном сургуче. Тогда она была счастлива. До того, как поняла: отец сомневается в том, что она — его дочь.
Внутри конверта оказалось письмо, написанное от руки хорошо знакомым размашистым почерком. Конечно же это очередное нравоучение о том, как себя надо вести и как она опозорила свою семью. Софи поначалу отложила письмо, решив, что не будет его читать. Но, понемногу разбирая вещи, вспомнила, что она уже взрослая, и прочитать письмо отца — ее долг.
Присев отдохнуть, Софи развернула письмо. Начиналось оно со слов, которые она совсем не ожидала увидеть.
«Дорогая дочка! Я очень рад твоему замужеству. Это прекрасная партия, о которой я даже и мечтать не мог. Кроме того, что твой брак положит новый виток в наших отношениях с Индией, я по-отцовски рад, что твой муж — друг Александра, да и твой тоже. Знаешь, мне всегда немного тревожно, когда мои дети вступают в брак. Кроме интересов королевства, меня волнует их личное счастье. Если я был строг с тобой, то это только потому, что беспокоился о тебе. Теперь я спокоен. Эш — надежный человек, он сможет хорошо позаботиться о тебе».
Почему-то строки начали двоиться, Софи смахнула набежавшие слезы. «Дорогая дочка», — написал отец. Даже если эти слова были формальностью, они тронули сердце дочери. Так отец никогда не называл ее до этого.
Вроде бы мелочи — добрые слова отца, разговор с Эшем, благодаря которому она поняла, что может активно участвовать в общественной жизни. Конечно, эти мелочи не шли ни в какое сравнение с большой любовью, о которой она мечтала. Но эти мелочи подняли ей настроение, вселили некоторую надежду на будущее.
Пришла горничная с чаем и печеньями. София улыбнулась девушке и села пить чай. Отдохнув, Софи направилась к коробкам со своими вещами.
Через два часа они с Парвин разобрали почти все вещи, но осталось еще три большие коробки. Почти все шкафы в гардеробной были уже заполнены, остались только небольшие шкафы, стоящие вдоль короткой стены.
— Надеюсь, что содержимое оставшихся коробок сюда влезет, — сказала Софи.
Парвин забеспокоилась, заволновалась и не торопилась открывать оставшиеся шкафы.
— Что случилось? — забеспокоилась в свою очередь Софи.
Парвин молчала, избегая взгляда Софи, казалось, она пытается подыскать слова. Софи направилась к шкафам.
— Извините, махарани София, но там одежда махарани Насрин.
Одежда Насрин все еще там, спустя несколько лет после ее смерти. Шок, гнев, разочарование охватили Софи. На какое-то время она потеряла дар речи.