Всю, кроме «Очаровательной дамы».
По спине Эйвери пробежал неприятный холодок. Так неужели все дело в ней? В этой картине? Он женился на ней только ради «Очаровательной дамы»? Эйвери попыталась отбросить эту мысль, но перед ее глазами стояло лицо Маркуса, когда он впервые увидел эту картину. Она ведь и тогда поняла, что он безумно хочет ее заполучить.
Зазвонил телефон, и Эйвери с радостью сняла трубку, только чтобы отвлечься от непрошеных мыслей.
— Как поживает моя любимая жена?
От одного звука любимого голоса Маркуса все ее страхи мгновенно рассеялись. Человек, который так с ней говорит и так нежно и страстно обнимает в постели, просто не может ее не любить. Эйвери постаралась сосредоточиться на этой мысли, вот только отчего-то это у нее не слишком получилось.
— Кажется, я была твоей единственной женой или ты что-то от меня скрываешь? — Как Эйвери ни старалась, в ее словах все-таки проскользнула нотка недовольства.
— Эйвери, с тобой все в порядке?
Она зажмурилась и глубоко вдохнула, прежде чем ответить:
— Конечно, со мной все в порядке, просто я соскучилась.
— Извини, но тебе придется побыть без меня еще немного. Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось оказаться дома, но сегодня мне опять придется работать допоздна.
Эйвери прикусила губу. Умолять его вернуться пораньше она ни за что не станет.
— Жаль, и когда тебя ждать?
— Не знаю, можешь меня не ждать, только обещай, что обязательно что-нибудь съешь, хорошо?
— Не волнуйся, я о себе позабочусь, я к этому привыкла.
— Эйвери, не начинай.
— Что не начинать? Я привыкла о себе заботиться, и тебе не стоит обо мне волноваться.
— Я вернусь домой сразу, как только смогу.
— Буду ждать.
Повесив трубку, Эйвери уставилась в окно и вдруг поняла, что ужасно соскучилась по Лондону. Если бы отец был жив, он наверняка гордился тем, как сильно изменился его любимый сад. Но гордился бы он ею самой? Эйвери крепко обхватила себя руками. Даже несмотря на то, что в ней теперь рос маленький человечек, она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Вдруг снова зазвонил телефон, и Эйвери судорожно за него схватилась, надеясь, что это звонит Маркус, чтобы сказать, что он отменил все дела и уже едет к ней.
Но это оказался вовсе не ее муж, а Питер Камерон, который зачем-то вдруг срочно захотел с ней встретиться. Эйвери хотела было отказаться, но потом вдруг вспомнила свои тревожные мысли о причинах, побудивших Маркуса на ней жениться. И согласилась.
Возможно, она об этом еще крепко пожалеет, но сидеть и бояться в одиночестве она сейчас больше не в состоянии. И Эйвери пошла в итальянский ресторанчик, где они договорились встретиться.
— Думаю, сперва стоит что-нибудь заказать, — вместо приветствия, начал Питер, протягивая ей меню.
Вспомнив о своем обещании Маркусу, Эйвери сделала заказ, который, к счастью, весьма быстро принесли, избавив их от необходимости вести светскую беседу.
— Поздравляю со свадьбой, хотя, наверное, мне скорее стоит поздравлять Маркуса.
— А почему не нас обоих?
— Просто я считаю, что он выигрывает от вашего брака намного больше, чем тебе кажется.
— И что же? — уточнила Эйвери, откладывая вилку. Все ясно, ей точно не следовало сюда идти.
— Ну, помнишь, я рассказывал тебе о его родителях?
— Да, но я не понимаю, при чем здесь это. Маркус — это Маркус, и он долго и тяжело трудился, чтобы добиться своего теперешнего положения.
— Над тобой он тоже тяжело трудился?
Я не собираюсь все это слушать, — устало возразила Эйвери, поднимаясь из-за стола.
— Сядь, пожалуйста. Я действительно должен сказать тебе кое-что важное.
Эйвери секунду помедлила, а потом снова села.
— Переходи сразу к делу.
— А доедать ты не собираешься?
— Аппетит пропал. Что значит, Маркус выигрывает от нашего брака больше, чем мне кажется?
Но Питер лишь пожал плечами, отправил в рот очередную порцию спагетти, тщательно ее прожевал и только потом ответил:
— Брачный договор вы же подписывать не стали?
Конечно нет, ведь она вышла за него по любви и верила, что у них все будет хорошо. Во всяком случае, раньше верила.
— Наверняка он теперь прыгает от радости, что ему принадлежит половина «Очаровательной дамы», ведь именно ее-то он и добивался с самого начала. Ты об этом знала?
— Или ты прекратишь ходить вокруг да около, или я прямо сейчас уйду, — пригрозила Эйвери, чувствуя, как болезненно сжимается ее сердце.
— Никуда ты не уйдешь, ведь тебе хочется все узнать ничуть не меньше, чем мне тебе все это рассказать. Как я уже и говорил, ты знаешь, что случилось с родителями Маркуса и что его вырастил дед.
— Знаю.
— И наверное, тебе будет интересно узнать, что мать деда Маркуса звали Катлин Прайс, в девичестве О'Рэйли.
Эйвери смотрела на него непонимающим взглядом.
— И насколько мне известно, именно с Катлин О'Рэйли, которая была любовницей твоего прадеда, и нарисована «Очаровательная дама». Ничего себе совпадение, да? А, кроме того, доподлинно известно, что эту картину подарили некоему человеку с инициалами «К.О.». И как мне кажется, этим человекам была сама Катлин О'Рэйли, а после ее смерти картина перешла к ее сыну. Работа самого Бакстера Каллена, неплохое наследство, как тебе? Вот только сын такой щедрости явно не оценил, и двадцать пять лет назад продал картину твоему отцу. И Маркус несколько раз пытался ее выкупить, ты об этом знала?
Онемевшая, Эйвери сумела лишь слабо покачать головой.
— А он неплохо все устроил. Стремительный роман и предложение руки и сердца, все так романтично, если, конечно, не приглядываться к его мотивам. И, женившись на тебе, Маркус наконец-то добрался до вожделенной картины. Очень умно, ты не находишь?
Умно? Вот только она бы описала это немного иначе. Хотя сейчас у нее просто не осталось ни слов, ни мыслей, чтобы что-либо там описывать. Одна лишь пронизывающая сердце боль. Конечно, есть некоторая вероятность, что Питер врет, вот только Эйвери в этом сильно сомневалась. Для этого история слишком хорошо подогнана, да и сам Питер от этого ничего не выигрывает.
Она считала, что Маркус не такой, как все, но жестоко ошиблась. Он просто ее использовал, а потом предал. Никогда еще ей не было так больно.
Маркус добрался до дома Ротшильда, все еще размышляя, что тому от него понадобилось. После той истории с Анной он умудрился выйти сухим из воды, так неужели он придумал очередной способ напакостить «Ваверли»?