Сегодня, когда она открыла ему дверь, Сантос понял, почему так упорно за ней охотится. Ему не удалось выбросить Алексу из головы. С момента ее исчезновения прелестный образ преследовал его, мешая мыслить ясно, не давал уснуть по ночам.
Если уж совсем честно, она запала ему в душу с первой их встречи. Петра описывала падчерицу как скучную особу, но что-то в ней зацепило его и не отпускало. Даже посчитав ее холодной и отстраненной, он был заинтригован. Женщина, сообщившая ему об отъезде сестры, была надменной гордячкой, та, которую он держал в объятиях во время танца, — послушной овечкой. Но их всех затмевал образ последней — той, которую он уложил в свою постель.
Алекса преследовала его ночами, и даже в минуты бодрствования к нему порой являлись эротические воспоминания о ней, шепчущей его имя, тянущейся к нему своими губами, открывающейся ему навстречу.
Он просыпался, потный и дрожащий, возбужденный ночными видениями и изнывающий от невозможности разрядки. Разрядки, которую внезапный отъезд Алексы отложил на неопределенный срок.
Но теперь все. В то мгновение, когда она открыла дверь, он точно понял, почему он здесь. Туфли были лишь предлогом, месть — незначительным дополнением к главному блюду. Даже говорить с ней ему было сложно из-за яростного желания, рождающегося где-то внизу живота.
— Я здесь, чтобы закончить начатое, — объявил он севшим от возбуждения голосом. — Я приехал за тобой.
Алекса изумленно застыла. Что он такое говорит?
— Тут тебе рассчитывать не на что. От меня ты ничего не можешь требовать.
— Уверена? — Сантос снял пальто, отложил его в сторону и присел на двухместную кушетку.
— Конечно…
Ирония, блеснувшая в глазах Сантоса, смутила ее.
— Ты кое-что забываешь.
— Неужели?
— Твоя семья должна мне жену. Свадьба не состоялась.
— Свадьба моей сестры! — напомнила Алекса. — За тебя должна была выйти Натали.
— Именно.
Налетевший порыв ветра ударил в окно, сквозь плотную стену дождя сад был почти неразличим.
— Каким образом моя семья могла задолжать тебе жену? Да, Натали нарушила данное обещание, но ты же не собираешься…
— Есть еще кое-что.
— Что?
— О, прекрати, Алекса!
Знакомый взмах руки, отметающий любые ее возражения.
— Давай не будем морочить друг другу головы. Мы оба знаем, о чем речь.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Давай называть вещи своими именами.
— Как я могу называть вещи своими именами, если даже не знаю, что ты имеешь в виду? Ты не можешь всерьез требовать, чтобы я стала твоей женой.
— Почему?
— Потому что я не Натали!
— Думаешь, я сам не знаю? Но разве ты до сих пор не поняла, что женитьба на тебе для меня куда более предпочтительна?
Сделал ли он ей комплимент или бросил в лицо очередное оскорбление? Алекса не могла решить.
— Я действительно хочу жениться на тебе. Я уже говорил это раньше, а ты среагировала так, словно в моем предложении было что-то непристойное.
— Так и есть.
Воспоминание о том, как Сантос обошелся с ней, придало Алексе сил. Вскинув голову, она вызывающе уставилась в его серые глаза.
— Мое предложение руки и сердца оскорбило тебя? — Он вел себя так, словно это она его оскорбила.
— Ты не предлагал, а потребовал, чтобы, я заняла место Натали. Одна сестра Монтекью не хуже другой, сказал ты тогда.
Но стал бы он проделывать такой долгий путь, будь она обычной заменой? Алекса мысленно отругала себя за то, что в сердце поселилась надежда. Надежда, что Сантос не забыл ее так же, как она не могла забыть его смуглое, выразительное лицо, красивые глаза и потрясающий голос.
— Я злился, говоря это. Тут я промахнулся.
— Ты извиняешься?
— Я говорю правду. Я никогда не желал твою сестру так, как тебя. И реши она удрать в какой-нибудь жалкий коттедж в Йоркшире, дважды подумал бы, отправляться ли за ней следом.
— Никакой он не жалкий… Ты, правда, так думаешь?
— Когда я тебе лгал, милая? В этом вся суть.
— Какая суть?
Сантос откинулся на спинку кушетки и неспеша пригладил волосы. Он вообще вел себя с возмутительным спокойствием.
— В Испании ты сказала, что не можешь выйти за меня, потому что мы даже не целовались. Я просто внес необходимые коррективы. Но одного поцелуя оказалось недостаточно. Поэтому мне пришлось еще немного поработать.
Алекса боялась, что сейчас взорвется от ярости и негодования. Вот, значит, как он называет их занятия любовью!
— Я сказал тебе, что не спал с Натали, и ты возмутилась…
— Нахальством, с которым ты предположил, будто женщина, побывавшая в твоих объятиях, уже не сможет тебя забыть, — закончила Алекса.
Слишком поздно она поняла, что угодила в расставленную ловушку.
— Никогда не рассчитывал на подобное с Натали. — Бесстыдству его не было границ. — С тобой — другое дело. Ты загораешься от одного моего прикосновения.
Алекса только презрительно фыркнула. Подходящих слов, которые поставили бы его на место, у нее не нашлось.
— Так что физическая составляющая нашего брака в полном порядке.
— Физическая составляющая? — Алекса опомниться не могла от возмущения. — Да ты рехнулся!
Сантос с трудом сдерживал рвущуюся наружу улыбку. Зная, что та разозлит Алексу еще больше. Впрочем, именно этого он и добивался. Ему хотелось вывести ее из равновесия, довести до предела — так, как это произошло с ним.
Он не собирался ставить ее в известность, как пылало, не желая успокаиваться, его тело в ту ночь. Какие мучения пришлось пережить ему позже. Как протестует все его существо сейчас, лишенное желанного удовлетворения.
Увидев Алексу на пороге, столь соблазнительную в домашнем красном свитере и обтягивающих джинсах, с рассыпавшимися по плечам волосами, он понял, что не уедет, не заманив ее в постель еще раз. Проблема заключалась в том, что «еще одного раза» может оказаться недостаточно. Это плачевное обстоятельство имело все основания для того, чтобы оказаться правдой.
— Ты же знаешь, каким потрясающим может быть у нас секс. А значит, наш брак удастся…
— Не удастся, потому что мы не поженимся! Не стану я заменять Натали.
— Конечно, нет. Ты никогда не станешь просто заменой Натали, потому что к ней я никогда так не относился. В наших с ней отношениях никогда не была такого жара, такой страсти.