Обернувшись, девушка посмотрела на своих друзей и, сцепив ладони, глубоко вздохнула.
— Вы в меня верите? — спросила она.
Мьолльн помрачнел.
— Что ты еще задумала? — обеспокоенно спросил он.
Алеа не торопилась с ответом. Она вновь заглянула вниз через стену.
Фейт взяла ее за руку повыше локтя.
— Ты ведь не собираешься сказать, что мы прыгнем вниз! — с сомнением в голосе воскликнула она.
Алеа поморщилась.
— Боюсь, другого выхода у нас нет, — наконец проговорила она.
Гном даже рассмеялся.
— Ну да! Отлично! Мы полетим прямо как птички! — пошутил он.
Алеа спрятала лицо в ладонях.
— Послушайте, что я скажу. Я уверена, что сумею удержать вас в воздухе. Если мы прыгнем все одновременно, я точно смогу…
— Да ты в своем уме? — вскричал Мьолльн, не на шутку испугавшись.
В эту минуту дверь комнаты охраны на главной лестнице распахнулась, и из нее выбежали солдаты.
Больше не раздумывая, Алеа вскочила на парапет и протянула друзьям обе руки:
— Сюда! Если верите в меня, идите ко мне!
Фейт тотчас последовала за ней, но Мьолльн в ужасе воскликнул:
— Да вы обе с ума сошли!
Кейтлин медлила. Но когда она обернулась и увидела подбегающих к ним по проходу солдат, сразу же решилась. Она обхватила гнома за бедра, поставила на парапет, затем взобралась сама.
— Нет! Я не буду прыгать! — закричал Мьолльн.
Фейт ухватила его за плечо и крепко прижала к себе.
— Клянусь вам, господин Аббак, если мы останемся в живых, я сделаю вас настоящим бардом!
— Плевать мне на это! — крикнул гном, дрожа всем телом.
— Прыгаем! — крикнула Алеа и первой полетела в бездну, увлекая за собой Фейт, которую держала за руку. Падая, бардесса не выпустила из объятий гнома. Зажмурив глаза, Кейтлин последовала за ними.
В мгновение ока бездна поглотила их всех. И наступила полная тишина. Так бывает, когда внезапно пробуждаешься от кошмарного сна. Само падение длилось всего несколько мгновений, и Алеа едва успела окутать сайманом себя и друзей. Им навстречу стремительно неслась земля, и на секунду ей показалось, что сейчас они разобьются насмерть. Она громко закричала, и тут сайман оказался у них под ногами. Облако энергии разрасталось, задерживая их падение, пока не остановило его окончательно. Алеа пришла наконец в себя и теперь полностью управляла сайманом.
Их ноги медленно коснулись земли.
Алеа увидела напряженные лица друзей, все еще не решавшихся открыть глаза, и рассмеялась. Они стояли на цыпочках, вытянувшись в струнку, и только услышав нервный смех Алеи, неуверенно открыли глаза.
— Мы живы? — спросил Мьолльн, в глазах его были слезы.
Почувствовав, что Фейт крепко держит его за руку, он понял, что они действительно живы и здоровы.
Он повернулся к Алее и бешено сверкнул глазами. В ответ девушка только пожала плечами. Гном долго сверлил ее свирепым взглядом, а потом вдруг сам разразился хохотом.
Алеа облегченно вздохнула. Теперь они смеялись все вчетвером, падение подействовало на них опьяняюще.
— Ну а дальше что мы будем делать? — спросила Кейтлин, глядя на простирающуюся перед ними до самого горизонта водную гладь.
Увидев, что им навстречу двинулся отряд из армии Харкура, Галиад дал приказ к наступлению.
— Надо атаковать, пока они не успели построиться в боевой порядок! — крикнул он.
Высоко подняв над головой меч Бантраль, он крикнул изо всех сил:
— Алраган! Вперед, за Самильданаха!
И все тысяча двести человек — пехотинцы и лучники — двинулись на врага с именем Алеи на устах. За ними последовала конница.
Так, не переставая кричать, они мощным потоком хлынули на равнину, отделявшую их от харкурцев. Казалось, ничто в мире не смогло бы их остановить.
Когда они приблизились к противнику, Эрван приказал лучникам приготовиться. Передняя линия пехотинцев тем временем пошла вперед. Стрелы взмыли вверх и, пролегев над продолжавшими движение пехотинцами, обрушились на первые ряды харкурцев. Сотни Воинов Огня, пронзенные стрелами, упали замертво.
Несколько мгновений спустя пехотинцы Самильданаха в буквальном смысле слова обрушились на врага. Воины Аль'Дамана, небольшой боевой опыт которых восполняла невиданная отвага, исступленно бросались в бой.
Потери с обеих сторон были примерно равные.
Держась позади, Фингин метал в сторону кавалерии Харкура длинные разряды синеватых молний. Языки пламени обвивались вокруг металлических доспехов и сжигали все внутри. Сгоравшие заживо всадники валились с коней на землю.
Эрван все время был рядом с Фингином, защищая его от вражеских пехотинцев, многие из которых пытались добраться до друида, чтобы положить конец его смертоносным ударам. Юный магистраж, орудуя мечом и палицей, разил Воинов Огня одного за другим, ему помогал Тален.
А дальше, на переднем крае, вражеские ряды рассекал Галиад, прокладывая себе путь Бантралем. Каждый удар легендарного меча достигал цели, разя врага наповал. Лезвие пронзало животы, перерубало шеи, раскалывало черепа.
Данкрэ узнал Галиада издалека.
— Да это Аль'Даман! — вскричал он в бешенстве.
Повернувшись к одному из находившихся рядом с ним воинов, он приказал немедленно расправиться с этим магистражем.
Галловер был уже не молод, но по-прежнему оставался одним из лучших кавалеристов Харкура. Еще юношей, во времена войны с Галатией, он отличился как один из храбрейших сторонников Ал'Роэга, немногие могли сравниться с ним в искусстве владения мечом. Он пожелал остаться боевым командиром, чтобы лично принимать участие в военных действиях. Это бьш прирожденный воин: он не только умел отлично сражаться, для него это было смыслом жизни.
Отсалютовав главнокомандующему, он галопом помчался в сторону Аль'Дамана, чтобы сразиться с достойным соперником. Его конь с трудом прокладывал себе путь среди пехотинцев. Галловер чуть было не сбил с ног своего же бойца, но даже не заметил этого. Его взгляд был прикован к человеку, которого ему надлежало уничтожить.
Галиад только что сразил мечом очередного воина Харкура. Подняв глаза, он увидел всадника, стремительно несущегося прямо на него. Уворачиваясь от нацеленного на него копья Галловера, он слишком сильно наклонился и потерял равновесие.
Закованный в железные доспехи магистраж упал с коня и тяжело рухнул на землю, заваленную окровавленными телами.
По его лбу стекала теплая струя крови. При падении он сильно ударился головой о свой шлем и, очевидно, рассек кожу. Кровь залила ему правый глаз. Галиад повернул голову, но почти ничего не увидел, так как шлем был плотно прижат к земле. Над ним метались какие-то тени, пересекались клинки, ярко сверкая на солнце… Он попытался подняться, но не смог, придавленный тяжестью доспехов.