Затем в комнату вошел де Базан.
— Фовель, — сказал прелат, — позаботьтесь о том, чтобы они выехали из города незаметно.
Кардинал в последний раз обратился к Эймару:
— Желаю вам удачи, сын мой. Мы возобновим этот разговор при нашей следующей встрече. Я уверен, что тогда вы будете разделять мои взгляды о единстве души и тела. То, что вас ожидает, не может не повлиять на такого человека, как вы.
* * *
Мужчина в черном усадил Эймара в повозку, окна которой были заколочены, а двери плотно закрывались. Затем его два дня и три ночи куда-то везли. Пищу и питье ему подавали прямо в повозку, а естественные потребности он отправлял, стоя на ее подножке.
Когда они наконец прибыли на место назначения, то оказалось, что они находятся на противоположной стороне Апеннинского полуострова, у побережья Адриатического моря. Все вокруг было затянуто густым утренним туманом. Рядом находилась гора, к вершине которой вела, петляя, узкая тропинка. По этой тропинке можно было двигаться только пешком. Человек в черном жестом показал Эймару, что тот должен подняться на гору по этой тропинке.
Вскоре Эймар разглядел сквозь туман длинные крепостные стены, непонятно зачем возведенные в такой безлюдной местности. Тропинка была каменистой. Через полчаса Эймар и его спутник вышли на протоптанную дорогу, ведущую к крепости, которая оказалась не феодальным замком, как поначалу подумал Эймар, а огромным монастырем. Этот монастырь был так же хорошо укреплен, как и императорский замок, и все его строения находились в прекрасном состоянии. В тянувшихся на несколько стадиев [51] стенах не было видно ни ворот, ни бойниц.
Эймар окинул взглядом открывшуюся сверху панораму, но не увидел ни деревень, ни отдельных домов, ни какого-нибудь порта, ни даже хотя бы лодки в море.
Человек в черном подвел своего пленника к восточной стене крепости. Там они подошли к неразличимым издали крохотным воротам. Они были такими маленькими, что казались просто смехотворными по сравнению с огромной крепостной стеной. Спутник Эймара произнес: «Слава Богу!» — и ворота тут же открылись. Эймар и человек в черном вошли внутрь крепости.
За воротами никого не оказалось. Дю Гран-Селье удалось лишь увидеть, как в одной из крытых галерей мелькнула коричневая ряса удаляющегося человека.
В сопровождении своего таинственного охранника Эймар миновал массивную деревянную колоннаду и затем прошел через несколько вестибюлей и тихих пустынных коридоров…
Наконец человек в черном остановился в большом зале. Все внутри этого зала было белого цвета, а его окна выходили на монастырский сад. Солнечный свет проникал внутрь помещения через большие прозрачные витражи на окнах. На свинцовых переплетах витражей виднелись какие-то фигурки. По-видимому, это были сцены страстей Христовых, однако эти фигурки были неокрашенными, и это лишало их объемности и реалистичности. Чтобы понять, что это за изображения, нужно было либо иметь наметанный глаз, либо напрячь свое воображение… Эймар засомневался: действительно ли там были изображены библейские сцены?
В глубине зала открылась дверь. В помещение вошли и тут же направились к Эймару двое мужчин. Один из них — монах — был маленьким и худым, с выстриженной на голове тонзурой. Второй имел не совсем обычную внешность: на нем было длинное красное одеяние, обернутое вокруг тела, как римская тога. Под ней виднелась рубашка желтого цвета. А еще у этого человека были голые ступни и полностью обритый череп.
— Добрый день, сын мой, — сказал монах. — Я — отец Профутурус, аббат этого монастыря. Добро пожаловать в обитель Альберта Великого.
Он посмотрел на человека в черном. Тот, ни слова не говоря, вышел из зала.
— Сын мой, несмотря на то что я настоятель этой обители, я вряд ли смогу рассказать вам о том, что вас здесь ждет. Я так же не знаю этого, как и вы. У каждого человека, попадающего сюда, — своя история. Своя история есть и у вас. Возможно, вас ждет успех, а может быть, вы потерпите неудачу. Позвольте представить вам этого человека. Его зовут Дрона. Он — один из наших самых выдающихся профессоров. К сожалению, он не говорит по-французски, да и вообще ни на одном европейском языке. С ним можно общаться только на его родном языке. Впрочем, это не так уж важно. Вам нужно будет следовать тем указаниям, которые он будет давать вам жестами.
— Указаниям? По поводу чего?
— По поводу всего, сын мой.
Человек в забавной красной тоге положил свою тяжелую руку на плечо Эймара.
— Дрона — ваш наставник, — сказал аббат.
На следующий день после того как Энно Ги услышал об ордалии, все жители собрались в овраге на эту церемонию. Небо было безоблачным, и лишь отдельные снежинки кружились в воздухе. Трое жрецов племени соорудили костер. Несколько жителей, принеся с болота «священную» воду, окропили ею центр оврага и, кроме того, наполнили большой чан, который затем установили над костром. Процедура ордалии началась.
— Именем красного огня, который делает камень белым, а дерево — черным, — провозгласил мудрец в красно-желтом балахоне, — именем святой воды, которая заживляет кровавые раны и очищает сердце от черноты, именем наших семи святых матерей я призываю богов спуститься к нам…
Все присутствующие были разделены жрецами, человеком в деревянном шлеме и «его преподобием», на несколько групп. После того как «его преподобие» произнес заклинания, жители упали на колени, склонили головы и прижали кулаки к сердцу. Воцарилась тишина. Все чего-то ждали.
Когда вода в чане начала закипать, мудрец провозгласил:
— Вода болот проснулась!
Затем он очень осторожно положил в чан два больших сухих листа.
Как только они коснулись кипящей воды, от чана пошел густой дым. Через некоторое время листки распались на пять частей.
— Пять богов спустились к нам, — торжественно заявил мудрец.
Жители еще сильнее согнули свои спины и уперлись лбами в землю, демонстрируя смирение и страх.
В чане с кипящей водой листочки продолжали изменять свою форму. Время от времени они становились похожими на очертания чьего-то лица. Все обитатели оврага принялись яростно что-то бубнить — очевидно, они произносили молитвы. Мудрец взял деревянную миску и осторожно зачерпнул из чана воду с кусочком листа, теперь похожим на лицо божества. Когда он поднял обрывок на всеобщее обозрение, молитвы зазвучали еще истовее. Мудрец очень аккуратно положил это воплощение божества на снег. Это была церемония прихода — такими действиями верховный жрец подтверждал приход небесных богов в мир людей. Затем он повторил те же самые действия и с другими кусочками.
Всмотревшись в изображения, положенные им на снег, он «узнал» богов Справедливости, Болот, Звезд, Леса и Возраста и громко перечислил их, чтобы услышали все присутствующие. Жрецы сняли чан с костра и поставили его на снег.