Он долго что-то обдумывал.
— Есть ли у вас информация о де Рюи и де Сент-Амане? Вы знаете, что больше всех будут способствовать нашему прибытию в Иерусалим эти два рыцаря.
— Мы находимся в караване де Рюи, — ответила Эрихто. — Но пока приблизиться к нему невозможно. Он не показывается.
— Мы так и думали. Достаточно того, что вы всегда будете знать, где он находится. То же и в отношении де Сент-Амана. Я не потерплю, чтобы они от меня ускользнули, когда наступит решающий момент.
— Слушаюсь, господин.
Снова стало тихо.
Огромная демоническая фигура пропала, оставив Альпа и Эрихто в полной темноте.
* * *
Как глава Милиции Хьюго де Пайен был более чем удовлетворен: со снабжением все было в порядке, безопасность караванов была обеспечена, а паломники строго придерживались установленных правил. Вскоре уже каждый считал своим долгом следить за соседом — для блага всех. Мошенники, записавшиеся в караваны в надежде поживиться за чужой счет, были сильно разочарованы.
Возглавляя Милицию, созданную Хьюгом де Шампань для освобождения Столпа Соломона, Хьюго действовал крайне осторожно. Убийство короля Бодуэна, изменение маршрута в спешном порядке, отделение от каравана повозок с библиотекой Флодоара — ему было из-за чего беспокоиться.
Как только были отправлены обозы библиотекаря, Хьюго приступил к разделению караванов паломников: каждый караван во главе с двумя рыцарями становился автономным; караваны теперь отделяли один от другого несколько дней пути. Переходить из колонны в колонну запрещалось. В случае отказа от паломничества вернуться нельзя было ни под каким предлогом. Новых паломников больше не принимали, включая и тех, кто записался заранее. Караваны стали закрытыми для кого-либо.
— Пусть шпионы попробуют теперь проникнуть к нам!
* * *
Для Козимо все эти изменения усложнили задачу: передвижения из каравана в караван стали невозможными.
Погоня за Игнатиусом ничего не дала, и вместе с Роланом он вернулся в лагерь де Мондидье. В то же утро они участвовали в отправке каравана Флодоара. Одни радо-вались этому событию, поскольку неповоротливые груженые повозки замедляли продвижение паломников от самого Труа; другие волновались, опасаясь, что больше никогда не увидят уехавших с Флодоаром. Все успокаивали себя, утверждая, что хотя капитан Тюдебод, сопровождавший отделенный караван, и увалень, но все же он отважный воин, иначе рыцари не доверили бы ему такой пост.
Козимо смотрел на обозы, спрашивая себя, что же могли перевозить в этих крытых повозках. Особенно в четырех из них, запертых на несколько замков. Никто этого не знал.
— Кому-нибудь из нас нужно за ними следовать? — спросил Ролан.
— Нет. Мы не знаем, куда они на самом деле направляются. Нам нельзя распылять наши силы. Я думаю, что пора присоединиться к Круатандьё в следующем караване.
— Мы уходим из охраны Баркильфедрона?
— Да. Мы уже достаточно знаем.
Двое друзей попрощались с вербовщиком де Мондидье, раздосадованным из-за того, что такие замечательные наемники его покидают. Как и в предыдущем караване, Козимо объявил о том, что отказывается совершать паломничество в Святую землю. Он сдал оружие и лошадей. Так же поступил и Ролан. В регистрационной книге вычеркнули их вымышленные имена.
Осложнения начались по прибытии в караван де Бизоля и де Сент-Амана. Согласно новому распоряжению де Пайена, никто не мог больше присоединиться к каравану. Даже заранее записавшись, еще в Труа, как Козимо и Ролан. Их уловки ни к чему не привели. Солдаты рыцарей были начеку: все передвижения контролировались. Поэтому когда в полдень объявили об отправлении, Козимо и Ролан поспешили вернуться в караван, который они покинули накануне, но и тут их ждала неудача. Их не приняли обратно.
Двое юношей оказались на обочине дороги и были вынуждены следовать за последним обозом, в компании бродяг и обездоленных, идущих в хвосте колонны без всякой охраны. Именно здесь мародеры терпеливо поджидали паломников, утомленных переходом или по каким-то причинам покинувших караван.
Все попытки попасть в караван ничего не дали. В течение многих дней Козимо и его друг терпели неудачу за неудачей. Они начали терять надежду. Не оставалось никакого способа присоединиться к Круатандьё или связаться с ним.
Наконец Козимо принял решение. Он изменил планам и воспользовался способом, который до тех пор ее брал в расчет.
— В одиночку человек передвигается раз в четыре-пять быстрее, чем колонна, так?
Ролан согласно кивнул. Козимо продолжил:
— Мы знаем, что^караваны направляются в один из портов: Геную, Венецию или Пизу. Достаточно попасть туда раньше их, чтобы все узнать.
— Точно.
— Я прошу тебя остаться здесь и следовать за паломниками по тому же пути, что и Круатандьё. Я присоединюсь к тебе уже в море.
— Куда ты направляешься?
— Я возвращаюсь, чтобы выяснить кое-что непонятное, Это не займет много времени. Я прибуду в Геную или Венецию без опозданий…
После этих слов он развернулся и пошел в сторону, противоположную направлению движения паломников. Пешком он дошел до ближайшей деревни. Там он приобрел лошадь и умчался галопом.
Его путь лежал на запад.
* * *
Козимо проезжал по незнакомым землям, то и дело спрашивая дорогу, он даже раздобыл карту. Прежде всего он разыскал на карте Реймс. Местные жители были довольно нелюдимы и неразговорчивы. На ночь он остановился в одной из скромных гостиниц, где постояльцы, как правило, обсуждали все, что касалось знаменитого паломничества.
После Реймса он проехал Кутюрье и Пикарелло, а через два дня прибыл в Кассан, Затем ориентирами ему служили только рощи и небольшие фермы, так как местность была малонаселенной. Он мог ехать целый день, не встретив ни души.
К вечеру он приехал в деревню Суэндр.
В ней насчитывалось с дюжину домов. На первый взгляд здесь не было ничего необычного; тем не менее сама атмосфера казалась Козимо гнетущей с первой же минуты. Он ощущал нечто странное, что-то как бы витало в воздухе, что-то, не поддающееся определению.
Дети окружили его лошадь и громко смеялись, стараясь привлечь внимание обитателей деревни. Нашелся только один человек, осмелившийся подойти к нему: какой-то старый ворчун, опирающийся на пастуший посох. Подойдя ближе, Козимо увидел, что правая щека старика пострадала от ожога, кожа на ней была гладкая и блеклая, вся покрытая пятнами, как порфир. Лишь единственный голубой глаз с живым блеском отличал его от мертвеца.
— Вы сбились с дороги? — спросил он.
— Я ищу поместье де Рюи. Я на правильном пути?
— Не сомневайтесь. Отсюда только одна дорога ведет туда. Это последняя деревня, которая оказалась на вашем пути.