Но в этот вечер ей повезло. Она узнала место и время встречи, во время которой будет передана какая-то тайная информация об Измале Ги! Эрихто будет довольна.
Один из часовых, несущих вахту на палубе, предложил проводить Лис на берег.
Это был Козимо.
Их пути не пересекались после знакомства в караване Робера де Крона. Девушка побледнела, немного растерявшись при виде юноши, о котором она уже забыла.
— Ну, я вижу, что дела у тебя идут хорошо, — сказал он ей.
— У тебя, похоже, тоже.
— Я вольнонаемный. А вот ты что здесь делаешь? Твоя хозяйка, по-моему, шутит с самим чертом. Мне кажется, она предоставила тебе полную свободу действий. Так ты паломница или шпионка?
— Один раз ты выдаешь себя за паломника, сегодня ты часовой. Ты не переоцениваешь свои силы?
Крики, внезапно раздавшиеся с «Франчески Марии», прервали их разговор. Тиршер вышел из своей каюты, зажав в руке записку Козимо.
— Ну, так прощай! — Лис улыбнулась. — Или до скорой встречи.
Она удалилась.
Козимо хотел было пойти за ней, но решил все же вернуться на свой пост. Его отсутствия не должны были заметить. Тиршер долго отчитывал охранников, не жалея крепких слов, потом сошел на берег, чтобы доложить о случившемся своему начальству.
* * *
На следующий день Ролан и Козимо поднимались по лестнице, ведущей к колокольне церкви Формантиза. Она возвышалась на небольшой площади Венеции, с нее открывался вид на отходившие от площади улочки и крыши близлежащих домов. Колокол было видно с четырехсторон в проемах четырех арок. Он покачивался в воздухе — огромная темная масса, от которой в проем лестницы свисала веревка. От легкого ветра колокол гудел, и звук этот напоминал дыхание спящего чудовища. Церковный сторож, отвечающий за состояние колокола, регулярно обходил его по узкому каменному бордюру, обрамлявшему колокольню. Туда и поднялись Козимо и Ролан.
Вскоре на город опустилась ночь.
На высоте вытянутой руки в нише горела свеча. Козимо сразу же задул ее.
Два друга спрятались за опорами арок и стали неотрывно следить за площадью и прилегающими улочками. Они замечали малейшее движение. Именно там должна была состояться встреча с Тиршером.
Ночь была светлой, но временами небо затягивало тучами и город погружался в темноту. Ветер, особенно ощущавшийся на высоте, быстро гнал тучи. Внизу же все было тихо.
— Смотри! — прошептал Козимо.
Он показал на ряд крыш. Человек десять окружили площадь, не производя ни малейшего шума. Ролан смог рассмотреть стрелы и оружейные клинки. Это были солдаты.
— Люди Милиции?
— Возможно.
Один из появившихся на площади людей спрятался на низкой террасе, находившейся недалеко от колокольни церкви Формантизы. Он был одет во все черное.
— Они больше похожи на наемников, — сказал Козимо.
Через несколько минут на площади появился какой-то человек, он был один. Козимо узнал Тиршера. Приближался назначенный в записке Козимо час встречи. Тиршер, прислонившись к колонне, ждал, посматривая по сторонам.
Козимо внимательно осматривал крыши и наружные лестницы домов, выходившие к тому месту, где должна была состояться встреча. Он нахмурился, когда тучи надолго затянули небо. Наемники также насторожились. Время шло. Козимо ждал, что будет дальше. Тиршер не двигался. Вдруг Ролан заметил какое-то движение на одной из улочек, ведущих к площади. Друзья поменялись местами. Козимо даже пришлось немного свеситься через бордюр, чтобы лучше видеть то место, на которое указал Ролан. Кто-то там стоял, наблюдая, как и Козимо, за тем местом, где ждал Тиршер. На незнакомце был залатанный плащ паломника, на голове капюшон, лицо скрыто под маской.
«Вот этот в маске меня и интересует», — подумал Козимо.
Незнакомец шагнул вперед, и выплывшая из-за тучи луна осветила его лицо. Человек медленно снял с головы капюшон, чтобы лучше видеть наемников, затаившихся на крышах. Даже находясь высоко на колокольне, Козимо в какой-то миг смог хорошо рассмотреть его лицо.
— Не может быть!
Козимо чуть не свалился с колокольни. Он так и замер в полном оцепенении, склонившись над бордюром.
Человек передернул плечами, затем повернулся и торопливо покинул площадь.
Козимо отскочил за опору. Ролан подумал, что тот сошел с ума. Он увидел, что Козимо ухватился за язык колокола.
— Либо я лишился рассудка, — сказал Козимо, — либо это мне привиделось в ночи…
Он ухватился за «еревку и повис на ней..
— …либо это все же был мой дядя — там, внизу!
Он спустился по веревке вниз. Изумленный Ролан последовал за ним. Вскоре двое юношей снова оказались на улицах Венеции.
— Нельзя ни под каким предлогом упустить его, — торопливо проговорил Козимо, бросившись бежать.
Он быстро заметил таинственную фигуру. Плащ и маска выдавали незнакомца. Он сел в барку с двумя гребцами, и они поплыли по каналу, вдоль которого не было видно ни одного спуска для посадки пассажиров.
— Мы догоним его на следующем перекрестке, — сказал Ролан.
Двое друзей бежали, стараясь не терять друг друга из вида. Но в полутьме они попадали или в дворцовые переходы, или в тупики, или на переходящие одна в другую улочки. Невозможно было найти канал с баркой.
Они продолжали свои поиски до рассвета.
Все было напрасно.
В Венеции не удалось обнаружить ни малейшего следа пребывания Измаля Ги…
* * *
— Я не могу в это поверить…
Круатандьё встретился наконец с Козимо и Роланом. Трое друзей сидели в маленьком трактире. Образ Измаля Ги, привидевшегося Козимо у подножия колокольни, так и стоял у него леред глазами.
— Ну что ты можешь сделать? — обратился к нему Ролан. — Ты же не скажешь де Пайену, что твой дядя жив и здоров?
За окном Козимо видел набережные и мачты кораблей. Он задумчиво рассматривал их.
— Ты думаешь, что он может находиться на одном из этих кораблей? Переодетый в простого паломника? Вначале я узнаю, что он погиб, затем оказывается, что он был предателем, а теперь я вижу собственными глазами, что он жив! Как такое возможно?
Он вспомнил о своем возвращении на Табор, о том, что рассказал ему Рюиздаэль и члены Совета об убийстве на Драгуане, о тайнах архитектора, отправленных книгах…
Что это было: подготовка к путешествию в Святую землю или тщательно продуманное исчезновение? Симуляция убийства? Но кому это было нужно? Если он жив, то что его связывало с Человеком без рук и лица или с Хьюго де Пайеном? Действовал ли он в одиночку? Преследовал ли он собственные интересы? Чего он хотел?
— Я ничего не могу сказать де Пайену, поскольку не знаю, какова роль Измаля в их замысле, — сказал Козимо.