— Раз, два, раз, два, с плеч слетает голова! — как всегда весело, нараспев произнес Герман.
Партия шла к концу, а Нико не знал, что надо делать. Он прекрасно понимал, что стоит на грани унизительного публичного поражения. Противник выстроил плотную атакующую линию и, похоже, отлично просчитал все возможные пути отступления. Идти по ним означало подставить себя под неминуемый удар его фигур.
Николас бросил взгляд на часы. В его распоряжении оставалось еще пятнадцать минут — на десять больше, чем у Тоньо. Он решил пойти на хитрость, сделать время своим союзником, запутать противника и заставить его потерять время на обходные маневры. Для начала можно было попытаться устроить совершенно бесполезную гонку коня за ферзем, на что противник неминуемо потратит два-три хода, следовательно, и несколько драгоценных секунд.
— Хьюстон, Хьюстон, у нас проблемы! — сообщил Герман о своем видении этой ситуации.
Диане все это было скучно. Она, не задумываясь, подсела к брату и сунула ему под локоть свою любимую игрушку — пса Плуто, который мог лаять и смешно двигать головой и лапами, если правильно его подергать.
Нико дождался хода Тоньо, повернулся к игрушечной собаке и спросил:
— Ну и как тебе этот ход, Плуто?
Дергая игрушку свободной рукой под столом, он заставил ее отрицательно покачать головой и демонстративно закрыть глаза ушами.
Диана рассмеялась, не понимая ни смысла шутки, ни того, насколько провокационно и двусмысленно вел себя в этот момент ее брат. Не смогли сдержать улыбку, а то и смех и многие зрители.
Нико воспрянул духом. Он сделал ход ферзем и снова поинтересовался у пса:
— Ну а этот тебе как? Что скажешь, Плуто?
Тот радостно залаял и завилял хвостом.
Тоньо был просто вне себя от злости, но предпочел до поры до времени помолчать. Он явно понимал, что Нико затеял эту провокацию неспроста. Таким вот образом он тянул время. В распоряжении галисийца оставалась всего минута. Ему нужно было сосредоточиться, постараться воспользоваться имеющимся преимуществом, чтобы загнать соперника в угол и поставить ему мат.
Тоньо бросился в лобовую атаку.
— Шах, — процедил он сквозь зубы.
— Плуто, а что ты на это скажешь?
Пес опять отрицательно покачал головой, но ни сказать, ни сделать что-либо еще не успел. Галисиец изо всех сил ударил кулаком по столу. Кораль не столько поняла, сколько почувствовала, что происходит что-то нехорошее, и поспешила забрать игрушку у Нико, заодно увести Диану подальше от стола.
Тем временем Нико увел короля из-под шаха.
— Кто распускает кулаки, того запишем в дураки, — высказал Герман свое мнение.
— Шах, — повторил Тоньо все так же сквозь зубы.
Впрочем, всем собравшимся было понятно, что он проиграл. В распоряжении Тоньо оставалось всего десять секунд. Шах следовал за шахом, на каждый из которых галисиец тратил не больше времени, чем требовалось, чтобы перенести руку с фигуры на кнопку часов. При этом Нико с каждым ходом отыгрывал драгоценные мгновения.
Флажок на стороне Тоньо упал за пару ходов до окончательного шаха и мата. Со всех сторон послышались вздохи разочарования.
Тоньо смерил противника взглядом и заявил:
— Больше я с тобой, молокосос, играть не буду.
Он встал из-за стола так резко, что даже опрокинул свой стул. После этого в зале вновь повисла напряженная тишина. В какой-то момент зрителям показалось, что соперники вот-вот подерутся, но Нико не стал ничего говорить и ограничился лишь самодовольной улыбкой. Тоньо, прекрасно осознавая свое физическое превосходство над соперником, взял себя в руки, решительным шагом прошел к выходу и даже не попрощался со старыми знакомыми.
Лоренсо перехватил его у дверей, но не смог удержать. Тоньо предпочел прогуляться до дома один, без сопровождающих.
Галисиец был раздражен и рассержен донельзя, но все-таки нашел в себе силы уйти из клуба с достоинством, что произвело немалое впечатление как на молодых, так и на взрослых его членов. Хулио сделал знак Нико, чтобы тот прошел с ним в комнату для разбора партий. Кораль и Диана присоединились к ним.
Как только за ними закрылась дверь, в главном зале, где до этого царила напряженная тишина, вновь стало шумно. Зрители обсуждали только что сыгранную партию, обменивались впечатлениями о противниках, спорили по поводу манеры игры новичка, весьма своеобразной ловушки, подстроенной им, и еще более неординарного поведения за доской.
Лаура пошла наперекор мнению большинства и стала защищать Николаса. Она заявила, что игра все равно была неформальной. Новичок устроил для всех настоящий спектакль, его разговоры с игрушечным Плуто были действительно смешными, а что касается коварной ловушки, то галисиец сам виноват, что купился на столь щедрую приманку. Лауре очень понравилось, что ее заявление вызвало еще большее оживление у членов клуба и усилило горячность обсуждения только что сыгранной партии.
Через двери учебного класса разговоры, происходившие в большом зале, доносились приглушенно, разобрать толком было ничего нельзя. До слуха Кораль лишь то и дело доносилось имя ее сына. Она постаралась отвлечься от этих звуков, чтобы не гадать, что именно говорят о нем, в каких выражениях происходит обсуждение.
— Ты здесь так только врагов себе наживешь, — сказала она Николасу. — Зачем специально доводить человека? Мне, честно говоря, было за тебя стыдно.
Николас лишь пожал плечами с весьма недовольным видом.
Хулио хотел прояснить ситуацию и обратился к Кораль:
— Понимаешь, больше всего Тоньо разозлило даже не то, что Нико разыграл спектакль, как будто игру комментирует собака. Гораздо более оскорбительной для него была нечестная ловушка, подстроенная соперником. Такая комбинация, откровенно говоря, называется подставой. Состоит она в том, чтобы подарить сопернику одну из фигур, демонстративно пожертвовать ею или, как говорят шахматисты, зевнуть ее. Причем делается это намеренно, чтобы сбить противника с толку, а потом с лихвой компенсировать эту потерю.
— Этот ход не противоречил правилам, — возразил Нико.
— Я согласен. Не противоречил. Но, говоря другими словами, твой поступок был неспортивным. Именно это и называется отсутствием стиля. Так играть могут наперсточники на рынке, но не шахматисты в клубе.
Эти слова явно не убедили Нико в собственной неправоте.
Хулио предложил ему сесть за стол и поговорить спокойно.
— Я знаю, что тебе нравится играть хитро, выстраивать сложные комбинации, организовывать ловушки и западни. Это нормальное дело. Но я уже не в первый раз замечаю, что тебе нравятся и подставы. По-моему, ты не видишь между ними разницы. Смею тебя заверить, подстава — оружие обоюдоострое. Оно запросто может обернуться против тебя. Если соперник поймет, что ты готовишь ему не совсем честную ловушку, то он вполне сможет перехитрить тебя. Тогда в дураках окажешься ты. При этом преимущество сохранится за тем, кто сделает последний обманный ход, следовательно, не за тобой, а за противником.