И, раз уж весь день прошел так удачно, нам следовало бы догадаться, что в конце его нас будет ждать какой-нибудь неприятный или по крайней мере тревожный сюрприз. После обеда у Дельмонико доктор снова пригласил всех нас к себе, и, прибыв, мы обнаружили у обочины перед домом весьма симпатичный брогам. Вот только двое мужчин на месте возницы не очень-то соответствовали этому экипажу: одеты они были в грубые матросские куртки, указывающие на знакомство с самыми неприглядными частями портового района, а чрезвычайно смуглые лица, тонкие висячие усы и большие темные глаза немедля наводили на мысль, что родом они из Индии или же из той части света в целом. Я сидел в кэбе с детектив-сержантом Люциусом, и лицо его — обычно беззаботное и румяное после обильной пищи и изрядного количества красного вина у мистера Дельмонико, — внезапно окаменело, даже чуток побледнело при виде этого экипажа и седоков.
— Что за… — прошептал он. — О нет!
— О нет? — спросил я, глядя на брогам, а потом снова на детектив-сержанта. — К чему это «о нет»? Кто они?
Глубоко вздохнув, Люциус произнес:
— Они похожи на ласкаров.
— На ласкаров? — повторил я, уже и сам немного забеспокоившись: даже я знал об этой буйной породе матросов и пиратов, чьими родными водами был Индийский океан и Южно-Китайское море. — Какого черта им здесь надо?
— Угадай, — бросил детектив-сержант. — Ласкары совсем не редкость — на побережье Манилы.
— Ох-х… — выдохнул я, снова косясь на двух типов в брогаме. А потом просто осел на сиденье. — Вот дерьмо…
Тут наш с Люциусом кэб остановился, остальные уже спустились из второго экипажа и докторовой коляски и собрались у двери брогама. Изнутри до тех пор не подавали никаких признаков жизни, а первым таковым стал вопрос:
— Доктор Крайцлер? — спросил глубокий голос с сильным испанским акцентом.
Доктор шагнул вперед:
— Я доктор Ласло Крайцлер. Чем могу быть полезен?
Наконец дверца брогама отворилась, и оттуда появился очень смуглый, привлекательный мужчина среднего роста и комплекции; волосы его были тщательно напомажены. Его одежда, казалось, была из лучшего, что лишь можно купить за деньги, а покрой у нее был официальный, что, похоже, всегда выделяет дипломата. В руке у этого человека имелась трость с весьма тяжелым серебряным шаром-набалдашником вместо ручки.
— Я сеньор Нарсизо Линарес. Полагаю, вы обо мне слышали.
Доктор кивнул с легкой улыбкой, уже догадавшись, как и мы все, кто наш гость.
— Сеньор.
Сеньор Линарес резко указал тростью на дом:
— Там есть, где нам поговорить? Дело крайне срочное.
— Прошу вас. — Доктор показал на входную дверь. Сеньор пошел к ней, доктор следом, а потом точно так же поступили было и мы — но тут оба ласкара спрыгнули с брогама и преградили нам путь у калитки во двор, скрестив руки и, похоже, приготовившись к возражениям.
Доктор обернулся, на лице у него появилось выражение возмущения.
— Сеньор, — весьма сурово проговорил он. — Что означает сие поведение? Эти люди — жильцы и гости моего дома.
На секунду задумавшись, сеньор кивнул и молвил:
— Ну что ж.
Потом что-то сказал ласкарам по-испански, и те угрюмо вернулись к экипажу. Все мы вошли, однако Сайрус чрезвычайно внимательно следил за этими двумя красавцами у обочины.
Доктор провел сеньора Линареса в гостиную и предложил ему выпить. Посетитель попросил стакан бренди, и мистер Мур принес напиток, пока остальные рассаживались. Сайрус встал у окна и открыл его, по-прежнему наблюдая за ласкарами.
— Доктор Крайцлер, — несколько удивленно изрек сеньор Линарес, увидев, что никто из нас не собирается покидать гостиную. — Мое дело к вам носит приватный характер — и, разумеется, не предназначено для ушей слуг.
— Здесь нет слуг, — ответил Доктор. — Это мои коллеги.
Сеньор покосился на Сайруса:
— И негр тоже?
Изо всех сил стараясь не выказывать открытого раздражения, доктор отрезал:
— Если вы хотите что-то обсудить, сеньор, вам придется сделать это перед лицом всего собравшегося здесь общества. В противном случае я буду вынужден с вами попрощаться.
Пожав плечами, сеньор Линарес выпил бренди и отставил стакан.
— Тогда я перейду к делу. У меня есть причины полагать, доктор, что вам известно местонахождение моей жены и ребенка.
— В самом деле?
— Да. Если это так, я настоятельно рекомендую вам все рассказать мне, если вы не желаете спровоцировать дипломатический инцидент.
Доктор помолчал и извлек портсигар.
— Я всегда считал, что дипломаты — люди тактичные, — заметил он. — Возможно, меня неверно информировали.
— Время для такта давно прошло, — раздраженно отозвался сеньор Линарес. — Мне известно, что некоторое время назад моя жена обратилась за помощью к этой женщине… — Он указал тростью в направлении мисс Говард. — С тех пор моя жизнь обернулась чередой затруднений. Предупреждаю вас, сэр, я вполне искренен, угрожая официальным протестом.
Пока сеньор прикуривал свою сигарету, доктор еще несколько секунд изучающе смотрел на него, а потом откинулся на спинку кресла.
— Ну разумеется, нет.
Вид у сеньора Линареса был такой, словно его ударили.
— Вы называете меня лжецом? — осведомился он, вставая.
— Прошу вас, сэр, — парировал доктор, беззаботно взмахнув сигаретой. — Избавьте меня от вашей латинской гордости — или как там это называют такие как вы? Ваш мачизм? Здесь он бесполезен, уверяю вас.
— Доктор Крайцлер, — ответил сеньор. — Я не из тех, кто сносит такие слова…
— Сеньор Линарес, — перебил доктор, — пожалуйста, сядьте. Полагаю, если бы вы действительно намеревались привлечь к этому делу ваше консульство или правительство, то сделали бы это давным-давно. И уж конечно не стали бы приезжать к моему дому в сопровождении таких созданий, как эти двое, — он чуть взмахнул рукой в сторону окна, — чье присутствие несомненно предназначалось для того, чтобы при помощи физического запугивания добиться от меня нужных вам сведений. К счастью для себя — и к несчастью для вас — я вернулся домой не один. Так что, может, обойдемся без разговоров о дипломатических инцидентах?
Сеньор помедлил пару секунд, потом сел обратно и даже умудрился выдавить слабую, что называется, скупую улыбку.
— Да. Я слышал, что вы человек умный.
Лицо доктора неожиданно посуровело:
— А я слышал, что вы, сэр, — человек, не гнушающийся бить женщин, равно как и всех остальных, кто меньше и слабее вас. И что вы были вполне готовы и даже желали скрыть похищение вашего собственного ребенка. Так, может, поведаете мне, сеньор, — зачем вы сейчас явились сюда, словно губернатор какой-нибудь далекой испанской колонии, пытаясь угрозами заставить меня выдать вам сведения, которыми я не располагаю?