— Значит, руда обнажится, и твои страдания прекратятся! — радостно сказал Авденаго.
Тахар качнул головой.
— Значит, все рабочие, которых мы здесь оставим, погибнут, — поправил он. — Вот таким должен быть более дальновидный ответ.
— Этот ответ дальновиден для тебя, и по двум причинам, — сказал Авденаго, вполне усвоивший троллиную манеру рассуждать. — Во-первых, тебе свойственна самоотверженность, следовательно, избавление от несварения и запоров не является для тебя главенствующим. Во-вторых, ты отличаешься хозяйственным складом натуры и потому в первую очередь заботишься об инструментах и рабочих, а не о собственной безопасности. Оба факта говорят в твою пользу. Если бы я был в состоянии забыть о тебе (а я не в состоянии!), то непременно бы вспомнил после Великого Камбая. Но, поскольку я о тебе не забуду, то и вспоминать после Великого Камбая не стану. Таковы, следовательно, плоды твоей дальновидности.
Во время этой тирады Тахар радостно кивал, хотя и видно было, что он превозмогает боль. Когда же Авденаго замолчал, Тахар проговорил:
— Это лучшая речь из всех, что мне доводилось слышать! А теперь помоги мне выгнать отсюда всех этих бесполезных тварей.
— Нет ничего проще, — заверил Авденаго.
— Да им лень с места двинуться, — угрюмо ответил Тахар. — Они лучше сдохнут под камнями, чем сделают лишнее движение.
Авденаго громко хлопнул в ладоши.
— Все на выход!
Как и предсказывал Тахар, никто даже головы не повернул.
— Они думают, что это провокация и что те, кто поддастся и оставит работу, будут наказаны, — объяснил Тахар. И заорал: — Все вон отсюда! Вон!
Он подскочил к рабочим и принялся орудовать кнутом.
— К выходу! Вон! Живо! Молотки возьмите и весь этот железный лом тоже! К выходу, живо! И вон то долото подбери, его потом заточить можно будет… Вперед, живей, поторапливайтесь! Скорей, животные!
В этот момент гул начал нарастать.
— Бежим! — закричал Авденаго и, схватив факел, нырнул в тоннель первым. За его спиной слышался громкий топот ног, а подземный грохот нарастал и как будто настигал беглецов с каждым мгновением.
Они выбрались на дорогу и помчались по ней вниз. Авденаго слышал, как взорвалась пещера. Град острых камешков осыпал беглецов, но ни один не остановился, чтобы обернуться и посмотреть назад.
Только на нижнем ярусе Тахар отдышался.
— Пить! — заревел он, направляя одного из рабочих рукоятью кнута к бочке с водой. — Возьми кого хочешь и доставь сюда бочку.
Рабочий поплелся вниз. Он весь был запорошен пылью. Никого из сотоварищей он в подмогу себе не взял.
«Интересно, — подумал Авденаго, глядя в его сутулую спину, — кем он был прежде? Неужели воином? Храбрым и дерзким? Из тех, которые даже в очень пьяном виде не превращаются в гоблинов? Какая женщина его любила? — Он еще немного потравил себя этими мыслями, а потом решительно отверг их все разом: — Нет, не был он никаким воином. Был чьим-нибудь лакеем и женскую любовь покупал на краденые у хозяев деньги».
Рабочий зачерпнул воды и быстро осушил черпак. Потом крикнул:
— Спускайтесь сюда! Вода свежая! Только что привезли!
Все лавиной бросились вниз, и Тахар вместе с остальными, напрочь отринув всякую идею субординации. Авденаго видел, как возле бочки рабочие расступились и пропустили Тахара вперед, а тот рабочий, что держал черпак, подал смотрителю напиться первым. Тахар выпил три черпака кряду и только потом, довольно хрюкнув, отошел в сторону.
«Они ему благодарны, — подумал Авденаго потрясенно. — Он не оставил их в пещере, позаботился выгнать до взрыва. Он их спас, и они ему признательны за это… А я о них даже не подумал. Я больше тролль, чем Тахар. По большому счету, я — гоблин».
Он еще не решил для себя, насколько это хорошо или плохо. Если таким его сделал Джурич Моран — значит, так тому и быть.
С другой стороны, Денисика же Джурич Моран не сделал троллем… Мда. Потому что в Денисике ничего нет от тролля. Моран может усилить какие-то качества в человеке, но даже Моран не в состоянии вложить в другую личность то, чего в ней не было изначально.
Хорошо бы сейчас сюда зеркало. Полюбоваться на тролля, заглянуть ему в глаза. Интересно, какие мысли бродили в голове той соседки, когда она пускала дым в собственное отражение? Сейчас Авденаго как никогда был близок к пониманию этого.
* * *
Обвал вскрыл богатейшую медную руду. Тахар, чье самочувствие волшебным образом резко улучшилось, бодро отдавал распоряжения. Его видели одновременно в десятке мест. Кипучая энергия переполняла Тахара, но почему-то совершенно не передавалась ни надсмотрщикам, ни рабочим; поэтому карьер то и дело оглашался негодующими воплями и хлопками кнутов.
Как ни радовало господина Тахара присутствие важного гостя (каким теперь, уже безоговорочно, считался Авденаго), в данную минуту он все же предпочел бы остаться наедине со своими рабочими и своим карьером. На посланца от Морана у него сейчас абсолютно не было времени.
Поэтому он деятельно помогал Авденаго с его путешествием в Комоти. Со всей почтительностью Тахар целовал свои кулаки и кулаки Авденаго, кланялся ему вслед, когда он отходил, торопился оказывать любые услуги и даже согласился дать ему лошадь.
Животное доставил услужающий тролль — господина Тахара призывали неотложные дела в одном из тоннелей, как было объяснено. Господин Тахар скорбит о невозможности оказать высокочтимому господину Авденаго все надлежащие любезности, но сейчас все дела ускорились, а заботы умножились, поэтому господину Тахару ничего не остается, как прислать господину Авденаго вот эту превосходную лошадь, а заодно и свою скорбь по случаю предстоящей разлуки.
Авденаго выслушал эту тираду не моргнув глазом. Он также выразил скорбь по случаю несомненно надвигающейся разлуки, после чего воззрился на подаренное ему животное и долго не произносил ни слова.
Конек весь зарос длинным жестким волосом. Приземистый, с широкой грудью и короткими толстыми ногами, он хмуро поглядывал из-под густой челки. Глаза у него были золотыми, и это почему-то придавало животному зловещий вид.
— Присылкой сего чудного дара господин Тахар выражает предположение, что я поеду на нем верхом? — наконец спросил Авденаго у услужающего тролля.
Вопрос прозвучал двусмысленно, но медлительность соображения позволила услужающему троллю абсолютно правильно воспринять фразу. Вот преимущество троллиного склада ума! Там, где эльф нашел бы повод для зубоскальства или даже для обиды, там тролль не увидел ровным счетом ничего. Ничего лишнего, то есть.
В ответ услужающий тролль только пожал плечами. На сей счет, очевидно, он не получал от своего господина никаких распоряжений.
Авденаго обошел конька кругом, потрогал его хвост, прикоснулся к спине. Кожа на спине дернулась, как будто животное сгоняло муху, и Авденаго быстро убрал руку.