Что произошло в Москве? Встреча с Варенькой — теперь уже г-жой Бахметевой? В письме к Святославу Раевскому, присланному уже из Тархан, Лермонтов сообщает:
«…пишу четвертый акт новой драмы, взятой из происшествия, случившегося со мною в Москве. — О Москва, Москва, столица наших предков, златоглавая царица России великой, малой, белой, черной, красной, всех цветов, Москва […] преподло со мною поступила. Надо тебе объяснить сначала, что я влюблен. И что же я этим выиграл? — Один […] Правда, сердце мое осталось покорно рассудку, но в другом не менее важном члене тела происходит гибельное восстание. Теперь ты ясно видишь мое несчастное положение…»
Лермонтов пишет грубо, как, вероятно, вообще разговаривал в мужской компании; пьеса «Два брата», которую он имеет в виду в письме Раевскому, — еще одна кровоточащая рана, вызванная замужеством Вареньки. Все то же: былая любовь, не выдержавшая разлуки, возлюбленная выходит замуж за человека ничтожного… но в «Двух братьях» все еще хуже, там «коварная» не только не сохраняет верность первой своей любви; она также изменяет и мужу — и с кем? С родным братом своего первого возлюбленного. Наверное, Лермонтову очень хотелось наговорить Вареньке гадостей и дерзостей, если он написал такую жуткую историю и выставил ее прототипом такой жалкой, неприятной героини.
В «Княгине Лиговской» он мягче — вероятно, ближе к истине, — но «Лиговская» и написана не по свежим следам, а по здравом размышлении.
Зима в деревне Лермонтову не нравится. Раевского он угощает мужскими откровениями: «Я теперь живу в Тарханах… слушаю, как под окном воет метель (здесь все время ужасные, снег в сажень глубины, лошади вязнут и […], и соседи оставляют друг друга в покое, что, в скобках, весьма приятно, ем за десятерых, […] не могу, потому что девки воняют, пишу четвертый акт новой драмы…»
Жуть, в общем.
Бабушка, наоборот, очень довольна. Своей приятельнице Крюковой она сообщала: «Я через 26 лет [после смерти мужа] в первый раз встретила Новый год в радости: Миша приехал ко мне накануне Нового года. Что я чувствовала, увидя его, я не помню, и была как деревянная, но послала за священником служить благодарный молебен. Тут начала плакать и легче стало».
Нужно было уладить кое-какие материальные дела. Раевскому Лермонтов сообщает, что «…летом бабушка переезжает жить в Петербург, т. е. в июне месяце. Я ее уговорил потому, что она совсем истерзалась, а денег же теперь много, но я тебе объявляю, что мы все-таки не расстанемся».
«Денег теперь много» потому, что после отца Лермонтов получил наследство.
22 января 1836 года Лермонтов представил в Чембарский уездный суд доверенность на имя Григория Васильевича Арсеньева на раздел с сестрами Ю. П. Лермонтова — Александрой, Натальей и Еленой — имения Кропотово в Ефремовском уезде Тульской губернии.
«После покойного родителя моего, корпуса капитана Юрия Петровича Лермантова осталось недвижимое имение, состоящее Тульской губернии Ефремовского уезда в деревне Любашевке, Кропотово тож, по прошедшей 7-й ревизии крестьян мужеска пола сто сорок семь душ с их женами и обоего пола детьми, с принадлежащей к ним землею и имуществом, которому единственными наследниками состоим я и родные мои тетки, а покойного родителя моего сестры: Александра, Наталья и Елена Петровны Лермантовы, с коими по объявленной мне родителем моим, при жизни его, воле, надлежит разделить сие имение на две равные части, то есть одну половину мне, а другую теткам моим и как все то имение состоит в залоге в Московском опекунском Совете, следовательно, и долг оный должен упадать по разделе имения также на две части, одна на меня, а другая на моих теток».
Делами по доверенности занимался Арсеньев, а сам Лермонтов, продлевая блаженные дни отдыха, по обыкновению, болел. Это был его любимый способ убедить начальство оставить его в покое. 4 февраля Лермонтов представил лекарское свидетельство о болезни начальнику 1-й Легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Это позволило ему отдыхать аж до 13 марта, и только во второй половине марта Лермонтов «налицо в полку» в Царском Селе. Скоро должна приехать бабушка, и Лермонтов хлопочет:
«Милая бабушка. Так как время вашего приезда подходит, то я уже ищу квартиру, и карету видел, да высока; Прасковья Николаевна Ахвердова в майе сдает свой дом, кажется, что будет для нас годиться, только все далеко. — Лошади мои вышли, башкирки, так сносны, что чудо, до Петербурга скачу — а приеду, они и не вспотели; а большой парой, особенно одной все любуются…
Скоро государь, говорят, переезжает в Царское Село — и нам начнется большая служба, и теперь я больше живу в Царском, в Петербурге нечего делать, — я там уж полторы недели не был, все по службе идет хорошо — и я начинаю приучаться к царскосельской жизни».
Прасковья Николаевна Ахвердова, урожденная Арсеньева, о которой говорится в этом письме, — троюродная сестра Марьи Михайловны Лермонтовой. Она жила в Петербурге, и Лермонтов поддерживал с ней родственные отношения.
Обращает на себя внимание то, что в письмах к бабушке Лермонтов много пишет о лошадях. Это и естественно: бабушка не жалела денег на лошадей для внука, возможно, оба знали толк в лошадях и охотно общались на эту тему.
В том же письме Лермонтов спрашивает совета, что ему писать Г. В. Арсеньеву, его доверенному лицу, по вопросу о разделе с тетками, сестрами Ю. П. Лермонтова, сельца Кропотово: «Пожалуйста, растолкуйте мне, что отвечать Григорью Васильевичу», — просит он и присылает бабушке «в оригинале письмо Григорья Васильевича… признаюсь вам, я без этого не знал бы, что и писать ему, — как вы рассудите: я боюсь наделать глупостей».
Через несколько недель Лермонтов снова пишет бабушке, и опять все то же — лошади и новая квартира:
«Я на днях купил лошадь у генерала [М. Г. Хомутова] и прошу вас, если есть деньги, прислать мне 1580 рублей; лошадь славная и стоит больше, — а цена эта не велика.
Насчет квартиры я еще не решился, но есть несколько на примете; в начале мая они будут дешевле по причине отъезда многих на дачу…»
И опять спрашивает совета насчет «Григорья Васильевича».
В начале мая Лермонтов пишет бабушке уже не в Тарханы, а в Москву — Елизавета Алексеевна выехала к внуку.
«Квартиру я нанял на Садовой улице в доме князя Шаховского за 2000 рублей — все говорят, что недорого, смотря по числу комнат. — Карета также ждет вас… а мы теперь все живем в Царском; государь и великий князь здесь; каждый день ученье, иногда два».
Бабушка прибыла. В мае Лермонтов заболевает и получает разрешение «взять курс [лечения] на Кавказских водах», которым не воспользовался. В отличие от мнимых хвороб, которые позволяли Лермонтову манкировать обязанностями и отдыхать, эта болезнь была настоящая. Лермонтов подхватил грипп — новый для Петербурга недуг. Грипп приносил ломоту во всем теле, головную боль и ужасное настроение — сплин.
9 мая между Петербургом и Кронштадтом утонул родственник Лермонтова — Павел Григорьевич Столыпин. Событие поистине ужасное. А. Булгаков описывал его в письме дочери Ольге: «Некая г-жа Столыпина провожала своего сына в Кронштадт, этот сын должен был ехать за границу, он служил в конной гвардии; он сел на палубе на скамейку, вдруг у него закружилась голова, и он падает в воду, это было в 4 верстах от Английской набережной. Ты знаешь, как быстро идут пароходы, так что не только не могли подать ему никакой помощи, но даже не было возможности найти тело. Вообрази себе состояние… матери, бывшей там с другими родственниками, чтобы проводить молодого человека».