Цветущие степи
Украйны она променяла,
Но юга родного
На ней сохранилась примета
Среди ледяного,
Среди беспощадного света.
Как ночи Украйны,
В мерцании звезд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных,
Прозрачны и сини,
Как небо тех стран, ее глазки,
Как ветер пустыни,
И нежат и жгут ее ласки.
И зреющей сливы
Румянец на щечках пушистых
И солнца отливы
Играют в кудрях золотистых.
И, следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В надежду на бога
Хранит она детскую веру;
Как племя родное,
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит;
От дерзкого взора
В ней страсти не вспыхнут пожаром,
Полюбит не скоро,
Зато не разлюбит уж даром.
Интересно, что в этом стихотворении женщина — едва ли не в первый раз в лирике Лермонтова — предстает не в образе «ангела», а в образе личности, сильного, активно действующего героя (до сих пор такими героями в лирике Лермонтова были только мужчины, точнее — только он сам). Противопоставление традиционное: личность — «свет», единственный — «все», природа — «цивилизация». Как и все положительные персонажи у Лермонтова, Щербатова в стихотворении связана с природой, с Божьим миром, она — часть его, и в этом источник ее силы. У нее хватает дерзости быть одной против всех. Вероятно, хватало у нее дерзости и полюбить Лермонтова.
Бабушка Щербатовой — С. И. Штерич, по воспоминанию Смирновой-Россет, «ненавидела Лермонтова»; она присмотрела для внучки другого жениха. Тем не менее Лермонтов бывал у Щербатовой — ив Петербурге, в доме на Фонтанке (ныне номер 101), и на даче в Павловске; встречался с ней у общих петербургских знакомых.
Зимой 1839/40 года Лермонтов принимал участие в каком-то очень таинственном «Кружке шестнадцати». В «Кружок шестнадцати», кроме Лермонтова, входили: A.A. Столыпин-Монго, Ксаверий Браницкий, H.A. Жерве, Д. П. Фредерикс, А. и С. Долгорукие, П. А. Валуев, И. С. Гагарин, А. П. Шувалов и еще несколько человек (имена всех участников точно еще не установлены). Вообще этот «кружок» как будто окружен загадкой.
В 1879 году эмигрировавший из России Ксаверий Браницкий издал в Париже французскую книгу «Славянские нации». Она написана в форме писем И. С. Гагарину. Во вступительном письме Браницкий писал: «В 1839 году в Петербурге существовало общество молодых людей, которое называли по числу его членов «шестнадцатью». Это общество составилось частью из окончивших университет, частью из кавказских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра или с бала, они собирались то у одного, то у другого. Там после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшей непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало, — до того они были уверены в скромности всех членов общества.
Мы оба с вами принадлежали к этому свободному веселому кружку — и вы, мой уважаемый отец, бывший тогда секретарем посольства, и я, носивший мундир гусарского поручика императорской гвардии.
Как мало из этих друзей, тогда молодых, полных жизни, осталось на этой земле, где, казалось, долгая и счастливая жизнь ожидала их всех!
Лермонтов, сосланный на Кавказ за удивительные стихи, написанные им по поводу смерти Пушкина, погиб в 1841 году на дуэли, подобно великому поэту, которого он воспел.
Вскоре таким же образом умер А. Долгорукий. Не менее трагический конец — от пуль дагестанских горцев — ожидал Жерве и Фредерикса. Еще более горькую утрату мы понесли в преждевременной смерти Монго-Столыпина и красавца Сергея Долгорукого, которых свела в могилу болезнь. Такая же судьба позднее ожидала и Андрея Шувалова.
Из оставшихся в живых кое-кто оставил некоторый след в современной политике. Но лишь один занимает блестящее положение еще и поныне. Это — Валуев, принадлежащий к министерству, при котором совершилось освобождение крестьян… Что касается нас обоих, то мы, согласно с нашими убеждениями, пошли другими путями, совершенно отличными от путей наших товарищей».
Эмма Герштейн в книге «Судьба Лермонтова» придает этому кружку очень большое значение и связывает участие в нем Лермонтова едва ли не с гибелью поэта (Лермонтов возглавлял тайное — разумеется, антиправительственное — общество, и поэтому царь натравил на него Мартынова, дабы устранить опасного смутьяна).
Конспиративность Эмма Герштейн выводит решительно из всего: «Бросается в глаза, что Браницкий называет только умерших членов кружка, а из живых указывает на одного П. А. Валуева. Видимо, он считал, что при высоком положении Валуева его нельзя было скомпрометировать политически… Предусмотрительность Браницкого наводит на мысль о конспиративном, а следовательно, политическом характере этого аристократического кружка».
Б. М. Эйхенбаум (1935) сопоставил скудные сведения Браницкого с двумя групповыми портретами работы Григория Гагарина. «На обоих рисунках — названные Браницким персонажи, — продолжает Эмма Герштейн. — Гагарин сам надписал имена над каждым. Но один рисунок сделан в Петербурге, приблизительно в январе 1840 года, а другой подписан самим художником: «Кисловодск. 28 августа 1840 год». В Петербурге изображены Монго-Столыпин, Ксаверий Браницкий, Сергей Долгорукий, Андрей Шувалов, его младший брат Петр Шувалов и Александр Васильчиков, будущий секундант на дуэли Лермонтова с Мартыновым. Художник нарисовал их в свободных, непринужденных позах. Браницкий, стоя, самозабвенно говорит, подняв руку ораторским жестом. Сергей Долгорукий, тоже стоя или расхаживая по комнате, возражает ему, остальные внимательно слушают, удобно расположившись в креслах и покуривая свои трубки. На переднем плане еле набросана карандашом сидящая в кресле фигура. В ее контурах некоторые исследователи склонны признать Лермонтова. Очевидно, Григорий Гагарин нарисовал одно из собраний кружка. Из всех изображенных лиц только двое — Васильчиков и Петр Шувалов — не указаны Браницким в числе «шестнадцати». Но они были еще живы во время выхода книги «Славянские нации». Между тем оба они тоже были однокурсниками Сергея Долгорукого. Напрашивается мысль, что они могут быть причислены к членам кружка, влившимся в него со студенческой скамьи… В Кисловодске изображены в пустой комнате за карточным столом Монго-Столыпин, Сергей Долгорукий, Александр Долгорукий, Жерве, Сергей Трубецкой (тоже будущий секундант на дуэли Лермонтова), Александр Васильчиков, его сослуживец по Закавказской комиссии сенатора Гана Ю. К. Арсеньев и боевой товарищ Лермонтова Карл Ламберт. На дверях комнаты надпись: «Здесь я проигрался. Славянин». Первые четверо, без сомнения, принадлежат к «кружку шестнадцати». Да и сам художник Григорий Гагарин, умерший только в 1893 году, входил, по-видимому, в кружок… Но почему же они все оказались вместе на Кавказе? — Б. М. Эйхенбаум выдвинул три предположения. — Либо члены кружка добровольно перевелись на Кавказ вслед за Лермонтовым, либо конспиративный кружок был раскрыт и члены его высланы на Кавказ, либо им «посоветовали» уехать…»