Княжна несколько мгновений жевала губами, обдумывая — наказать ли Полин за неосмотрительное замечание или же простить ради общей радости. Наконец она попросту забыла о Полин и величаво направилась к столам, за которым уже готовились играть в карты.
Полин еще долго не выпрямлялась после своего реверанса, провожая княжну взглядом.
Предоставленная самой себе, Соня прошлась по залу. На нее оглядывались с недоумением.
Соня водила пальцами по шелковым обоям на стенах, с отштампованным узором в виде китайских домиков и дракончиков с головами сомов; задрав голову, разглядывала медные светильники с абажурами в венчиках кованых роз; привлекали ее и расставленные вдоль стен стулья с изящными овальными спинками. Такое великолепие она видела впервые. Даже спустя много лет Софья помнила, какая горькая печаль ее охватила: сложись ее жизнь хотя бы немного по-другому, и у нее были бы собственная мебель и светильники ничуть не хуже этих…
Неожиданно она столкнулась с кормилицей, державшей младенца на руках. Та собиралась покинуть зал и перенести питомицу подальше от шумной толпы, наверх, в детскую, когда Соня задержала ее. Приподнявшись на цыпочки, Софья Думенская заглянула в личико младенца. Неосмысленное и красное, пахнущее по-звериному резко, оно морщилось, утопленное в кружевах. Круглый, как у рыбы, ротик открывался, видны были голые десны. Ребенок готовился заплакать.
— Ты вырастешь и будешь богатой, — прошептала Соня. — Все здесь — твое. А ты пока просто кусочек мяса и ничего не смыслишь.
В этот самый момент на другом конце зала яркая красавица Тамара Вязигина, дочь профессора медицины, показывала на Соню пальцем и спрашивала гусара Вельяминова, свою первую любовь:
— Кто та зловещая фигура в черном? Похожа на фею, которую забыли пригласить на крестины и которая явилась самовольно с ужасными дарами…
Гусар Вельяминов сонно взирал на прекрасную Тамару и размышлял одновременно о грядущей мазурке, о проигрыше вчера в покер подпоручику Ермольникову двадцати трех рублей и о слухе насчет того, что их полк отправляют в скором времени в отдаленную колонию, где, вроде бы, намечается «дело».
Тамара прогневалась на такое невнимание и покарала Вельяминова легким ударом веера.
— Да вы, кажется, меня не слушаете, господин Вельяминов!
— Отчего же, слушаю…
— О чем вы думаете?
— О том, как вы красивы, — рапортовал Вельяминов.
— Но ведь вы совершенно не об этом думаете! — надулась Тамара.
— Почему вы так считаете? — возразил Вельяминов. — В конце концов, это обидно, что вы постоянно меня подозреваете.
— Я так считаю, — произнесла Тамара, — потому что вы на все мои вопросы так отвечаете. Что бы я ни сказала. «Когда ждать вас завтра к чаю?» — «Ах, как вы красивы». — «Любите ли вы ореховый торт?» — «Вы так красивы». — «Правда ли, что китайцы едят тухлые яйца?» — «Вы очень красивы»…
— Что поделать, — сказал Вельяминов с сокрушенным видом, — если я постоянно только об этом и думаю!
— Узнайте для меня, кто эта девочка, — повелела Тамара. — Вон та, видите? В полном трауре. Мне она представляется весьма зловещей.
Вельяминов поцеловал ручку Тамары и двинулся к Соне, лавируя между гостями. Судя по ее хрупкой фигурке, Вельяминов решил, что девочка окажется прехорошенькой, но когда Соня повернулась, он был сильно разочарован: на него глянуло блеклое личико с острым носом и серыми губами. Стоячий черный воротничок еще больше подчеркивал нездоровую бледность и круги под глазами. Болотный мох порождает иногда такие грибы — на тонкой ножке, в юбочках, с синюшными щечками.
— Позвольте представиться, — храбро произнес герой-гусар. Он наклонил и поднял голову. — Корнет Вельяминов.
— Думенская, — сказала Соня.
— Помилуйте, — не смутился гусар, — не могу же я к такой прелестной юной особе обращаться по фамилии, как, можно сказать, к другому корнету!
— Почему? — спросила Соня.
— Потому что это неприлично, — ответил Вельяминов.
— Вы для чего со мной познакомились? — заговорила Соня, понизив голос. — Чтобы обучать меня манерам? Этим занимается княжна Мышецкая. Видите старушку? Вот она. Она моя благодетельница и строго следит за манерами и прочим.
— Что ж, как угодно, — отозвался гусар, почему-то обижаясь. — Я, конечно, не старушка княжна, мне вас манерам учить не с руки… А вы даже имени своего мне не сказали.
— Вы мне своего тоже, — возразила Соня.
— Я сказал — корнет Вельяминов.
— Я тоже, в таком случае, сказала — Думенская.
— Михаил.
— Софья.
— Вы танцуете?
— Нет. Вы же видите, что я в трауре.
— Это жаль. Я бы вас, пожалуй, пригласил на пробу. Мне кажется, вы должны очень легко танцевать.
И, прихватив по дороге два бокала с шампанским, гусар отбыл обратно к Тамаре Вязигиной с полным докладом о произведенной разведке.
К Соне между тем подбежала до крайности взволнованная Полин. Она так тяжело дышала, словно проделала долгий путь через пустошь, спасая свою жизнь от разбойников.
— Софи! — вскричала Полин шепотом. — Решается моя жизнь! Спасайте меня, дорогая подруга, иначе мне гибель!..
Соня, высоко подняв брови, уставилась на Полин.
Та покачала головой:
— Не делайте больше такую гримасу, у вас от нее весь лоб в крошечных морщинках, а это некрасиво. Я стараюсь вообще не шевелить лицом, чтобы остановить старение.
— Я всегда буду молодой, — ответила Соня. — И умру молодой. Точнее, когда я умру, я буду старая, но прежде этого останусь вечно молодой.
— Софи, спасите меня, — прошептала Полин. — Я хочу упросить ее сиятельство, броситься к ногам…
— Зачем? — удивилась Соня. — Да здесь как-то и неудобно бросаться к ногам. Княжна играет сейчас в карты с какими-то стариками.
— Подпоручик Рыжов взялся ухаживать за мной… Софи, я умираю… Он приглашает меня на вальс и вторую мазурку. Что делать? Я не смею отказать. Но ее сиятельство могут быть прогневаны. Я на перепутье и хочу броситься к ногам.
— А я здесь при чем? — спросила Соня.
— Если мы бросимся вдвоем, — сказала Полин, и ее глаза сделались безумными, — то ее сиятельство позволят. Не захотят лишить меня счастья.
— По-моему, Полин, княжне до вас сейчас очень немного дела, — проговорила Соня. — Танцуйте себе, с кем хотите.
Полин окинула Соню взглядом.
— Я не такая храбрая, как вы, Софи, я боюсь побоев. А после Катиной смерти, которая проистекла от чрезмерного увлечения танцами, княжна особенно следит за нравственностью.
Соня молча пожала плечами и отошла. Ей было скучно продолжать этот разговор.