— Вот как? Расскажи!
— Сначала, наверно, мне нужно объяснить вам суть происходивших тогда событий.
— Валяй и не сомневайся! Софи может подтвердить, что я в истории полный профан!
— Хорошо. Вопреки убеждению многих людей, Великая французская революция едва не уничтожила франкмасонство во Франции. Хотя именно масонские идеалы свободы, равенства и братства вдохновляли революционеров, начиная с тысяча семьсот девяносто второго года «Великий Восток» стал все резче критиковать крайности рождающейся революции. И дело дошло до того, что масонов обвинили в причастности к антиреспубликанским заговорам! Итак, между тысяча семьсот девяносто вторым и тысяча семьсот девяносто пятым годами быть масоном во Франции означало рисковать жизнью, и многие ложи перестали существовать. В общем, только с тысяча семьсот девяносто пятого года, под воздействием парижских лож и в несколько более благоприятной обстановке, масонство начинает вновь заявлять о себе. Когда к власти приходит Наполеон, масонов уже никто не преследует, совсем наоборот! Надо сказать, что в семье Бонапарта было множество масонов. Братья, зятья, чуть ли не все родственники! И быть может, он сам, хотя протокол его инициации так никогда и не нашли. Как бы там ни было, его брат Жозеф был Великим Магистром ложи «Великого Востока»! Не говоря уж о том, что масонами были Камбасерес, великий канцлер императора, и одиннадцать из восемнадцати маршалов, в частности, Массена, Брюн, Сульт… Наполеон видит в масонстве важного союзника и стремится прибрать его к рукам. Сейчас я вам прочту письмо, которое Портали, министр внутренних дел и религиозных конфессий, пишет Наполеону: «Поскольку ложи невозможно запретить, будет в высшей степени мудрым управлять ими. Единственный способ помещать их трансформации в незаконные и злокозненные сообщества — это оказывать им молчаливую поддержку, способствуя тому, чтобы во главе их стояли высшие сановники государства». Яснее высказаться нельзя. Так вот, в этой главе есть один пассаж, представляющий интерес для вас. В нем говорится, что Наполеон подарил несколько очень ценных предметов некоему Алесу д'Андюзу, видному масону и одновременно викарию архиепископства Аррасского. В тексте несколько витиеватым образом объясняется, что Наполеон придавал особое значение этому дару, желая вручить его именно этому мужу Церкви. Я не совсем понимаю почему… Но зато среди прочих ценных предметов поминается… угадайте что?
Мы хором воскликнули:
— Йорденский камень!
— Точно. И Алее д'Андюз завещал его своей ложе, которая называлась…
— «Три Светоча»! — договорила за него Софи.
— Точно! Кольцо замкнулось…
— Да, — сказал я, — вот только мы не знаем, каким образом реликвия попала к Наполеону и почему тот подарил ее викарию.
— У меня есть на сей счет одна гипотеза, — вмешалась Софи.
Я подмигнул Франсуа.
— Мы вас слушаем, — ответил мой друг.
Софи бросила быстрый взгляд на библиотекаря. Тот, казалось, был полностью поглощен своим компьютером. Никто нас не тревожил.
— Хорошо. Как ты помнишь, последний раз следы Йорденского камня обнаружились в тысяча триста двенадцатом году, когда папа Климент V добился того, чтобы сокровища тамплиеров перешли к госпитальерам святого Иоанна. А куда перебрались госпитальеры впоследствии?
— На Мальту…
— Точно. И в тысяча семьсот девяносто восьмом году… — начала Софи.
— …наполеоновский флот захватил этот остров! — договорил за нее Франсуа, энергично кивнув головой. — Ну конечно же!
— Эй, полегче, пожалейте невежественного человека!
— О'кей, я тебе вкратце объясню, — сказала Софи. — Это был конец восемнадцатого века. Мальтийский орден — таким было новое название госпитальеров — лишился того влияния, каким пользовался в Средние века. Сам смысл его существования был утерян после падения Османской империи. И главное, Франция, традиционная покровительница ордена, во время революции совсем его забросила. Рыцарей даже лишили французского гражданства. Ну а жители Мальты все хуже сносили высокомерие этих воинов-монахов, обложивших их непомерными налогами. Короче говоря, Наполеон, пока еще только генерал, которого Директория поставила во главе экспедиции в Египет, без труда получил разрешение французского правительства захватить попутно и Мальту.
— И он напал именно на госпитальеров? — изумился я.
— Да. У Наполеона было две очень важных причины для завоевания Мальты. Во-первых, остров занимал несравненную стратегическую позицию в Средиземном море. Во-вторых, свою роль сыграли резоны личного характера. По общему мнению, в крепости Ла-Валетта, резиденции госпитальеров, хранились огромные богатства, в том числе и унаследованные от ордена тамплиеров. А Бонапарту нужно было много денег, чтобы купить себе сторонников и подготовить государственный переворот восемнадцатого брюмера. В общем, в июне тысяча семьсот девяносто восьмого года он овладел островом и присвоил часть добычи.
— И вероятно, Йорденский камень.
— Более чем вероятно, — подтвердила Софи. — Через несколько лет он, наверное, узнал истинное значение реликвии и решил, что лучше передать ее Церкви… Быть может, именно по этой причине он и подарил ее пресловутому Алесу д'Андюзу.
— Быть может, — повторил я. — В этой истории слишком много «быть может»…
— В любом случае, — вмешался Франсуа, — мы знаем, что Камень принадлежал его ложе в начале войны, иными словами, полтора века спустя.
— Вопрос в том, — подхватила Софи, — кто купил его в сороковом году, когда государство выставило имущество масонов на торги.
— Это можно выяснить, — сказал Франсуа, вставая. — Подождите, я сейчас спрошу.
Он направился к библиотекарю, и между двумя братьями завязалась долгая беседа вполголоса. Софи тем временем проглядела другие книги, стремительно перелистывая страницы, что свидетельствовало о навыках исследователя. Я с наслаждением следил за тем, как она работает. Вдумчивый взгляд и серьезное выражение лица ее очень красили. Ей это шло.
Франсуа, вернувшись к нам, склонился над столом и тихо сказал:
— Мне придется на минутку оставить вас. Кажется, нам повезло. Немцы забрали все архивные документы и увезли в Берлин, где ими завладели русские! Вот какой путь они проделали! Нам удалось получить большую часть архивов «Великого Востока» совсем недавно, когда русские согласились вернуть их! Я взгляну на бухгалтерские книги. Правда, в архив вам со мной нельзя. Но вы можете подождать здесь или присоединиться к Стефану, как пожелаете…
Я вопросительно взглянул на Софи. Она жестом показала мне, что в книгах больше нет ничего интересного и мы можем покинуть библиотеку.
— Мы подождем тебя в кафе, — сказал я, обращаясь к Франсуа.
Я сожалел о том, что не удалось осмотреть храм, о котором мне столько рассказывал Франсуа, но сейчас, конечно, момент был совсем неподходящий, да и Софи не являлась идеальной спутницей для экскурсии по масонскому храму.