— Боишься воды? — шутит Яирам.
— Кто, я?
Все трое надеваем водолазные костюмы и опускаемся под воду без кислородных баллонов.
Видимость отличная. Каменные плиты, которыми укреплен берег, — огромные гранитные блоки, соединенные бетоном, — образуют стену. Она отчетливо видна, во всяком случае до глубины метров в десять.
А дальше — пропасть и мрак. Озеро, видимо, очень глубокое.
Остаемся под водой, пока хватает дыхания. Потом, ухватившись за борт лодки, снова набираем в грудь воздух. Смотрю на друзей. Все в порядке. Им интересно.
Решаем сразу же спуститься.
Ищем крест.
Не знаю почему, но мы должны найти его.
Вот он. Небольшой, всего несколько сантиметров. Высечен на правой стороне большой плиты, которая ничем не отличается от всех прочих. Это усиленный крест, точно такой как у Бетти.
Зову друзей, указываю на крест, но уже пора подниматься наверх.
— И в самом деле есть, — говорит Бетти, как только выплывает.
— Невероятно! — восклицает Яирам с горящими глазами.
Теперь нужны кислородные баллоны. Надеваем их за несколько минут. Мы спешим: наше воображение безудержно уносит нас вперед.
Мы снова в воде. Втроем осматриваем плиту. Пытаемся сдвинуть ее, но она не поддается. Замечаю, однако, что на стыке плит нет бетона, а небольшой крест даже по своему расположению похож на замочную скважину.
Нажимаем на плиту в этом месте и без особого труда поворачиваем ее — она открывается внутрь, словно дверь.
За плитой видно какое-то помещение — узкая галерея.
Вплываю туда, включаю фонарь. Остальные следуют за мной.
Вскоре оказываемся в просторном помещении: нечто вроде огромного низкого контейнера из гранита, освещенного каким-то странным мерцающим светом.
Подводное кладбище. Много, очень много прекрасно сохранившихся тел лежат ровными рядами со скрещенными на груди руками. Все в американской форме времен Второй мировой войны.
Это они: тысяча солдат батальона «С».
Никакого сомнения. Некоторых из них я видел живыми на той короткой документальной пленке, которую сержант Белл показывал в Пентагоне.
Мы плывем над этими призрачными телами, словно заблудившиеся летучие мыши. Вместе с нами сюда вплыли маленькие рыбки. Теперь они сбились в стайку и тоже выглядят растерянными.
Вода колышется от нашего движения и словно сообщает трупам искру жизни. Ни на одном лице нет следов ударов или ранений.
Тишина в этом логове смерти становится невыносимой. С помощью жестов договариваемся уходить отсюда.
Выбравшись на поверхность, я испытал огромное облегчение. Вот появилась Бетти, но прежде, чем поплыть к лодке — а она в нескольких метрах, — ждем Яирама.
Но почему он не поднимается? Что еще он там делает?
Не колеблясь, снова бросаемся в воду. И едва успеваем, потому что плита медленно закрывается. Толкаем ее, но теперь ощущается сильное сопротивление. Все же нам удается оставить щель, через которую может проплыть Яирам.
Он без кислородного баллона и весь посинел. Мы подхватываем его под руки и поднимаем наверх. Придя в себя, он начинает хватать ртом воздух. К счастью, Яирам не наглотался воды. Он не помнит, когда и как потерял баллоны: наверное, в туннеле между кладбищем и плитой.
Все молчат. Слишком много вопросов.
Я говорю:
— Это все слишком важно и должно остаться между нами.
11 мая
Пентагон. Кабинет генерала Симпсона. Вокруг большого стола собрались несколько человек. С одной стороны — мы, открыватели подводного кладбища, и Иеремия Уайт. С другой — Симпсон и рядом с ним военный капеллан.
Капеллан решает нарушить тяжелое молчание, которое тянется уже довольно долго:
— Я спустился туда, чтобы благословить прах, и велел зацементировать плиту.
— Кто-нибудь еще входил с вами на это кладбище? — спрашивает генерал.
Капеллан бросает взгляд на меня:
— Со мной был Джакомо Риччи, он показал мне дорогу.
— Значит, только мы шестеро знаем о существовании этой страшной тайны.
— Нас даже слишком много, — пытается пошутить Уайт, единственный, кто, похоже, не чувствует никакой неловкости.
— Это верно, — говорит генерал. — Только представьте себе, какая поднимется шумиха, если пронюхает общественность. — Он встает. — Поэтому я считаю, что лучше, если все останется как есть.
— Какова же теперь официальная версия, генерал? — уточняет Яирам. — Мне и моему другу вы сказали, что батальон «С» не участвовал в сражении при Арденнах.
— Это ложь, которую я придумал, чтобы поскорее избавиться от вас. Официальная версия — пропавший батальон. Никто не подавал жалоб, никто не начинал никаких расследований, и потому эта версия остается в силе. Ясно?
— Согласен, — говорит Уайт, тоже вставая, — пропавший батальон. Однако можно было вскрыть хотя бы несколько трупов…
— Отлично. Вот тогда мы бы получили гарантированный скандал. И потом, спустя сорок пять лет…
— Конечно, эти тела сохранились удивительным образом, — замечает Бетти.
— Похоже, озерная вода как-то особо действует на них, — соглашается генерал и обращается к капеллану: — А вы что скажете, падре?
— Не думаю, что дело тут только в особенностях воды. — Он молитвенно складывает руки. — Во всей этой истории есть что-то дьявольское.
Уайт улыбается:
— Представим себе тысячу дьяволов, каждый с солдатом на плече, которые летят от Арденн к озеру Эри.
— Не знаю, профессор, — мрачно говорит капеллан, — я лишь пытаюсь представить, с каким противником встретились эти наши несчастные солдаты.
— Немцы не были дьяволами, иначе не проиграли бы войну, — коротко бросает генерал. Потом хлопает рукой по столу, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Никогда не следует скрывать истину, но в данном, исключительном случае — это единственное разумное решение. Мы не можем сделать такого подарка гиенам-журналистам.
Получив наше торжественное обещание держать все в полном секрете, генерал закрывает совещание, не преминув, однако, в заключение высказать угрозу:
— Если кто-нибудь нарушит обещание, то сильно пожалеет. Это я беру на себя.
13 мая
Прощальная вечеринка на Лонг-Айленде. Прощальная, потому что мы с Яирамом собираемся вернуться в Италию.
Вилла построена в тридцатых годах, от нее до берега метров сто. С задней стороны дома — веранда, выходящая на море. Оттуда короткая лестница ведет прямо на пляж. У небольшого деревянного причала — настоящая коллекция лодок. Фасад виллы, довольно безвкусный и претенциозный из-за украшающих его деревянных колонн, обращен к автостраде.