Дейв Гаккет велел дать ему рацию и провел Форста в коридор к еще закрытому выходу.
Своими кошачьими глазами Юрек внимательно следил за приземлением самолета «Аэрофлота». Гигантский лайнер медленно ехал по земле и наконец остановился рядом с американским. Юрек находился в сотне метров от самолетов и просматривал все пространство между их фюзеляжами.
Когда самолет остановился, полковник Суханов достал рацию и прошел к выходу, вслед за ним направился Хаген и другие сопровождающие лица. Помощник пилота раздал всем инфракрасные очки. Свет в салоне погас.
Погасли и все огни на восточной взлетной полосе.
В пространстве между двумя самолетами люди Уэйна образовали кордон — в инфракрасных очках, с автоматами наперевес, они готовы были в любую минуту открыть огонь.
Уэйн встал перед американским самолетом и передал по рации:
— Добро пожаловать в Рим. Все в порядке. Можете выходить. — И поднял руку, подавая сигнал.
Обслуживающая самолеты команда техников в светоотражающих комбинезонах под присмотром автоматчиков начала подгонять трапы к выходам.
Некоторое время стояла полная тишина, и никто не осмеливался ее нарушить. Наконец люки обоих самолетов медленно открылись и в них одновременно появились советские и американские охранники. Теперь их движения должны были быть совершенно синхронными, как того требовал давний, не однажды использованный протокол.
Гаккет отдал приказ, и его люди расступились, пропустив вперед Форста. Выйдя, он остановился на верхней площадке трапа.
То же самое произошло у двери советского самолета: Хаген вышел вперед и остановился, ожидая следующих указаний.
Юрек осторожно подобрался поближе к своей цели и, оперевшись на погашенный прожектор, стал прилаживать ружье, готовясь к выстрелу. Он сощурил левый глаз, глядя правым в прицел ружья, изготовленного в Чехословакии. Мощная линза прицельного устройства позволяла очень хорошо рассмотреть все, что происходило в зоне обмена. Вот рука Гаккета коснулась плеча Форста, и ученый начал спускаться по трапу.
Прицел переместился в поисках Хагена, американца, который в свою очередь тоже уже спускался по трапу советского самолета.
Стоя на взлетной полосе у своих самолетов, разведчики впервые увидели друга друга.
Юрек перевел прицел с Хагена на Форста, а затем нацелился на точку, находившуюся на полпути между ними.
Всех посторонних со взлетной полосы удалили, и разведчики двинулись навстречу друг другу. Глядя в прицел, Юрек сосредоточился, задержал дыхание, собрал в кулак всю свою волю и в то мгновение, когда они сошлись, чтобы тотчас разминуться, спустил курок.
Когда сухой звук выстрела прорвал тишину, лица Форста и Хагена были еще в центре линзы затылок в затылок. Из отверстия в виске брызнули кровь и мозги. Фрэнки Хаген, американец, упал, сраженный насмерть.
Форст остался невредимым. Он мгновенно оценил ситуацию и бросился к своим. Сотрудники КГБ подхватили его и прикрыли собой, сомкнулись вокруг, подобно ежику, когда к нему прикасаются.
Поднялась невероятная суматоха. Топот, беготня, тревожные крики, ругательства. Вспыхнуло множество огней, вокруг заметались лучи мощных прожекторов. Охранники КГБ держали автоматы наготове, намереваясь защищаться. Меддокс и другие сотрудники ЦРУ, казалось, обезумели, а Гаккет орал, чтобы никто не стрелял.
Уэйн первым поспешил в конец взлетной полосы — там, менее чем в ста метрах от самолетов, прожектор высветил Юрека в форме стюарда. Агенты ЦРУ набросились на него.
— Не стрелять! — на бегу заорал Уэйн.
Юрек поднял руки вверх вместе с ружьем. Подойдя к поляку, Уэйн ткнул ему в грудь автомат:
— Брось ружье, сукин сын! Брось!
Освещенный ярким светом прожекторов, Юрек уронил ружье и остался стоять с поднятыми руками.
Старый Шабе, опираясь на балясину, опустил свое ружье. С невозмутимым, как всегда, лицом он направился к наружной лестнице ангара, как вдруг зазвучал сигнал рации.
— Всем сторожевым постам! Всем сторожевым постам! Тревога. Перехожу на прием.
— Четырнадцатый пост, прием. Прием заканчиваю, — спокойно ответил старик и начал спускаться с крыши, не отрывая взгляда от восточной взлетной полосы, которая теперь опять была освещена как днем и походила на потревоженный улей. Множество машин неслось туда со всех сторон, и вой сирен вспарывал ночную тишину.
Уэйн, запыхавшийся, потрясенный, изо всех сил рванул Юрека за воротник. Тот не оказал никакого сопротивления.
Подъехали два джипа. Уэйн и двое агентов потащили Юрека и швырнули в джип. Вскочив на подножку, Уэйн велел водителю ехать в зону обмена.
И машина умчалась.
Шабе легко спрыгнул на землю и вышел из ворот на дорогу, проходившую вдоль служебных зданий аэропорта. Контатти и Мерилен в напряженном молчании ожидали его в машине с погашенными фарами. Шабе заглянул к ним в окно.
— Этот сумасшедший убил американца и позволил взять себя, — сообщил он и тотчас исчез.
Контатти едва пришел в себя от изумления:
— Видно, это и в самом деле судьба. — Он посмотрел на Мерилен, та словно окаменела. — Значит, он жив. Вы ведь этого хотели, не так ли?
Тем временем Шабе сел в свой «мерседес» и тронулся с места. Контатти поехал следом, и вскоре они оказались на автозаправке. Тут старик вышел из машины и, подойдя к сетчатой ограде, отделявшей заправку от поля, крепким ударом снес одну из ее опор, которую повредил еще раньше, до начала операции. Потом свернул сетку так, чтобы можно было проехать.
Садясь в «мерседес», он взглянул на виадук и автостраду, ведущую в Рим. В радиусе одного километра машины карабинеров уже блокировали все дороги.
Шабе проехал через проем в сетчатой ограде. Машина, подпрыгивая на неровной земле, вскоре исчезла во мраке. Контатти выехал следом, но притормозил, вышел из машины и поставил сетку на место.
Вокруг советского самолета сложилась чрезвычайная ситуация. С автоматами в руках агенты КГБ оберегали Рудольфа Форста, стоявшего у трапа. А американские агенты, тоже с автоматами наперевес, со всех сторон окружили самолет. Дейв Гаккет, один из главных руководителей ЦРУ, прибывший из Вашингтона для проведения обмена разведчиками, держась на расстоянии, начал переговоры с руководителем советской команды, упрямым полковником Сухановым. Оба давно знали друг друга. Разговаривали они по-английски.
— Повторяю, мы не можем передать вам Форста из-за того, что наш Хаген убит. — Гаккет жестом указал на ярко освещенное фарами безжизненное тело Фрэнки Хагена, лежавшее на земле между двумя самолетами. — В этих условиях очевидно, что операцию по обмену необходимо считать приостановленной.
— У нас тут не Вьетнам, Гаккет. Вели своим людям немедленно опустить стволы.