Юрек с тревогой в голосе спросил:
— Хаген сообщил КГБ наши имена?
— Не думаю. Видишь, я тут, свободен, как воздух.
— Значит, необходимо убрать Хагена прежде, чем его вернут ЦРУ.
— Ты сошел с ума? — Контатти осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит. — Шеф смирился, хочет, чтобы мы сменили квартиру. Более того, это приказ, и я обязан передать его тебе.
Юрек и Контатти медленно направились по аллее. Они и в самом деле походили на двух любителей старинного искусства.
— Это значит, мы должны разрушить всю нашу сеть, — заключил Юрек. — Все, что создавали тридцать лет.
— И у нас мало времени, обмен состоится в ближайшее время.
— Обмен будет сорван.
На этот раз Контатти не выразил особого удивления. Он только спросил:
— Как?
— Поможешь?
— Конечно.
— Я не сомневался. Иначе ты не стал бы утруждать себя поездкой сюда. Кто у нас есть совершенно надежный?
— Не рассчитывай ни на кого. Все будут выполнять приказы Варшавы.
— Но не Шабе.
Контатти обрадовался:
— Конечно, Шабе! У него свои… личные основания. Но хватит ли у нас сил работать с ним? Из-за атеросклероза он становится все безумнее.
— Мы с тобой… и Шабе, — размышлял Юрек. — Думаю, втроем мы вполне смогли бы…
— При условии, что обмен произойдет в одной из наших зон.
— Известно уже, где он будет проходить? В Берлине?
— Нет, пока еще неизвестно. Место будет выбирать ЦРУ. Конечно, в Европе, но не в Берлине, потому что там слишком легко просачивается информация. Скорее всего в Вене или Афинах.
— Могли бы мы изменить ситуацию в этих городах, как ты считаешь? Постараемся сделать так, чтобы для обмена был выбран Рим.
— Это будет весьма непросто. Уберем Уолтерса в Афинах и Волкова в Вене и посмотрим.
Они пропустили вперед группу японских туристов и остановились полюбоваться мраморной скульптурой, потемневшей от времени.
— Ты понимаешь, чем мы рискуем? — спокойно спросил Контатти.
— Предстоит действовать против КГБ, объединившегося с ЦРУ. Нас разнесут в клочья!
— Ты забываешь про Варшаву, — с усмешкой заметил Контатти. — КГБ потребует головы нескольких наших генералов и, возможно, даже нашего послушного шефа. А тот, прежде чем покончить с собой, отсечет и наши с тобой за неподчинение, за измену…
— Варшава не должна знать, что это наша инициатива. Впрочем, ведь не только мы опасаемся, что именно Хаген может разболтать своим. Подумай о том же Суханове, о румынах…
— Да и англичане вряд ли будут довольны, если Форст вернется в Россию.
— Мы не станем использовать наших людей даже в случае опасности, — заключил Юрек. — Зато, если сумеем заткнуть рот Хагену, наша сеть сможет работать и дальше.
Контатти иронически улыбнулся:
— Весьма патриотично. — Он дружески положил руку на плечо Юреку. — Предлагаю покинуть эти прекрасные руины и пойти выпить за возможную смерть Хагена… и за нашу — несомненную.
— Ты прав. Некоторые решения можно осуществить, только изрядно напившись.
Они выбрали самую красивую спальню из тех, что имелись на вилле, скорее всего спальню самого посла, занимались любовью и очень много пили, стремясь с помощью секса и алкоголя забыть обо всех тревогах, волнениях и опасениях.
Мерилен проснулась внезапно. Лампа на тумбочке была зажжена, и она увидела две бутылки водки и рядом пистолет Юрека.
— Бутылки пусты. Мы пьяны… Какое важное решение примешь сейчас?
Мерилен лежала в просторной постели обнаженная, но ей не было холодно. Юрек распростерся рядом. Он улыбнулся, потом вдруг быстро погасил свет и соскользнул с кровати на пол. В наступившей темноте он увидел своими кошачьими глазами, как Мерилен села в постели и стала искать его на ощупь.
— Юрек! Где… где ты? — воскликнула она, убедившись, что его нет, и схватила пистолет с тумбочки. — Юрек! — И прицелилась наугад.
Пьяная, испуганная, она сделала несколько выстрелов. Вспышки осветили комнату, но Юрека она не увидела.
— Юрек, ответь! Я попала в тебя?
Поискала ощупью выключатель, но прежде, чем успела зажечь свет, услышала шум льющейся воды в ванной. Она зажгла свет и поразилась, увидев свое отражение в огромном зеркале рядом с кроватью: голая, на коленях, с пистолетом в руке, со спутанными черными волосами, спадающими на лицо. Зрелище это вернуло ее к действительности. Она прошла в ванную. Юрек стоял под душем.
— Ты даже не слышал выстрелов?
Юрек не ответил. Она положила пистолет на полку, уставленную разной косметикой, и тоже встала под душ. Вода была горячая, отрезвляющая.
Они долго стояли обнявшись под ласковыми струями. Наконец Юрек вышел из-под душа и, начав вытираться, заметил пистолет.
— Уже четыре часа. Пора действовать.
Из-за шума воды Мерилен не расслышала его слова:
— Что ты сказал?
— Ничего.
Она закрыла глаза, подставив лицо сильной струе, а он снова взглянул на пистолет и на большие ножницы, лежавшие на полке. Он взял их, подошел к Мерилен, погладил одной рукой ее плечи и шею, вдруг неожиданно крепко схватил за волосы и другой рукой принялся решительно отрезать их.
Мерилен попыталась высвободиться, но не могла.
— Боже мой, что ты делаешь! Прекрати!
— Нет, не прекращу, — сказал Юрек, упрямо продолжая свое дело.
Мерилен смотрела, как падают отрезанные пряди, ненадолго прилипая к влажной коже, и как вода уносит их прочь.
— Боже мой…
— Дальше действуй сама. — Юрек вручил ей ножницы. — Измени лицо. Стань блондинкой. Косметики тут достаточно. — Он отошел, чтобы получше осмотреть ее. Короткие волосы уже изменили облик Мерилен. — Измени линию бровей, а помадой — форму губ. Подожди…
Он вышел из ванной, оставив Мерилен с расческой и ножницами в руках перед зеркалом, в изумлении рассматривавшую свое новое отражение, и вскоре вернулся с несколькими паспортами.
— Я нашел их в ящике. — Он протянул документ Мерилен. — Смотри внимательно. Ты должна стать вот такой.
Мерилен посмотрела на фотографию в паспорте, где была изображена молодая женщина с короткими светлыми волосами.
— Это же Оливия Уолкрот, няня, которую приглашают к детям посла.