— Миссис Кинкейд… Элизабет, — поправил себя Джек, — расскажите, что произошло тем вечером? Что вы видели? Что вам сказал отец?
Элизабет отломила кусочек пирожного, но, вместо того чтобы съесть, принялась крошить его в пальцах.
— Я столько раз все это вспоминала, что порой мне кажется, моя голова не выдержит и взорвется. Я вышла из лифта и пошла к нему в офис, постучала, подождала, пока он скажет, чтобы я входила, затем…
— Зачем вам было ждать его разрешения? — остановил ее Джек, ведь все это звучало как привычная последовательность действий.
Элизабет немного помолчала с таким видом, как будто ее никогда об этом не спрашивали.
— Бог ты мой, за все эти годы я хорошо усвоила, что не стоит прерывать его телефонные разговоры, — раздраженно заявила она, а потом, задумавшись, нахмурилась: — Хотя теперь мне кажется, что он не отвечал чуть дольше, чем обычно.
— Он все еще говорил по телефону?
— Нет. Я не знаю, с кем он говорил, может, с твоей матерью, а может, с кем-нибудь еще. В любом случае я принесла его любимую еду — бифштекс с картошкой. А за день до этого мы немного поругались из-за того, что он все время был каким-то мрачным.
— А он объяснил причины своего плохого настроения?
— Нет, просто сказал, что у него проблема, которую следовало решить раньше.
— Ладно, вы вошли в офис, и что было дальше?
— Я у него что-то спросила, когда он вернется домой, или как у него идут дела, или еще что-то в этом роде… А он на меня накричал, заявил, что у него нет времени на мои глупые вопросы и чтобы я проваливала. — При этих словах в прекрасных глазах Элизабет заблестели слезы. — Он даже не захотел ужинать, и в итоге мне пришлось все выбросить.
— Уверена, он думал иначе, — прошептала Ники. — Он всегда говорил о вас с глубочайшим уважением. Я знаю, несмотря ни на что, вы очень много для него значили.
— Спасибо, дорогая, — вздохнула Элизабет, вытирая глаза платком. — Хотела бы я верить твоим словам, но как-то не получается.
— И часто он с вами так разговаривал? — продолжил Джек.
— Никогда. Даже когда мы ругались, он никогда так себя не вел. Наверное, именно поэтому я так тогда и обиделась. Сказала, что у него нет права так со мной обращаться. А потом на лифте спустилась вниз, по дороге в него вошла Брук. Мы перебросились парой слов, но я была тогда слишком расстроена, чтоб их запомнить. Затем я вышла из здания «Кинкейд групп» и отправилась прямо к Каттеру.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Джек.
— Знаете… — вмешалась Ники, — я не помню, чтобы Чарльз что-либо говорил о телефонном звонке.
— Простите, Чарльз… — непонимающе спросила Элизабет.
— Чарльз Макдонах ведет это дело.
— Понятно.
— Элизабет, а вы сказали ему об этом телефонном разговоре?
— Нет, думаю, нет, — признала она, немного подумав. — Честно говоря, я вспомнила о нем только теперь, когда ты спросил.
— Спасибо, вы нам очень помогли.
— Как скажешь. — Она небрежно пожала плечами. — Вот только, по-моему, в моих словах не было ничего примечательного.
Так, им явно пора уходить, пока он не успел наговорить такого, о чем ему потом придется жалеть. В конце концов, она — Кинкейд. Конечно, Джек ей сочувствовал, но это не отменяет того, что он терпеть не может эту семейку и собирается разрушить их компанию.
Вот только Джек не смог просто встать и уйти. Наверное, это из-за Ники, ведь он просто чувствовал, как ее переполняют эмоции. А может, из-за уязвимости Элизабет, ведь он видел, как ей больно и тяжело сейчас. Или потому, что она так благодушно его признала. В любом случае он просто не смог молча встать и уйти.
— Отец однажды говорил со мной о вас, — тихо начал он. — Я тогда был подростком и очень переживал из-за ненормальности отношений между моими родителями и никак не мог понять, почему он не признает меня своим сыном. И называл вас очень нехорошими словами. Но вы их явно не заслужили.
— Странно, что Реджинальд с тобой не согласился.
— Он врезал мне и провел мужской разговор, — улыбнулся Джек.
— Неужели? Очень неожиданно, — удивленно моргнула Элизабет.
— Именно это я и пытаюсь вам сказать. В этом не должно быть никакой неожиданности. Тогда он сказал, что имел счастье полюбить двух самых прекрасных женщин, которых ему довелось встретить в жизни. Он сказал, что женился на вас из-за денег и социального статуса, но остался из любви и уважения. Он рассказал, как хорошо ему было с вами, с вами и вашими пятью детьми. И он действительно верил в то, что говорил.
— Тебе, наверное, было непросто все это слушать.
Под столом Ники крепко сжала его руку, и Джек благодарно на нее взглянул. Ведь он так мечтал быть частью той жизни, о которой говорил отец, мечтал принадлежать отцу так же, как и другие его дети, мечтал, чтобы у него были любимые братья и сестры, с которыми можно было бы веселиться и драться и всегда быть с ними рядом. Быть принятым.
И после того разговора он окончательно понял, что ему этого не суждено, что он всю жизнь проведет сам по себе, всегда останется для них чужаком. Его не примут. Не назовут Кинкейдом. Тот день стал худшим днем в его жизни, и именно тогда в нем загорелся огонь соперничества. Победить. Доказать, что он достоин занять место в их жизни, даже если для этого ему и придется применить силу.
Вот только Элизабет сейчас нужно было услышать нечто совершенно другое, и по какой-то непонятной причине Джеку казалось, что он просто обязан ей это сказать.
— Отец говорил, вы одна из самых великодушных женщин, которых ему доводилось встречать. И моя мать такая же. И что вы, в отличие от большинства представительниц вашего круга, очень добрая. Он сказал, что я могу винить его сколько угодно и что он вполне это заслужил, но чтоб я и плохого слова не смел сказать о вас или о матери, что вы обе действовали, повинуясь одной лишь любви, и что вы обе, в отличие от него самого, всегда умели поставить интересы других людей выше своих собственных. И я должен с ним согласиться, ведь иначе мы бы не оказались в этом положении. А еще он сказал, что из всех людей, которых он когда-либо ранил, вы были самой невинной и болезненнее всего перенесли удар. И с этим я тоже должен согласиться.
Какую-то секунду Элизабет молча на него смотрела, а потом залилась слезами и прижалась к Каттеру. А потом, немного придя в себя, она в очередной раз подтвердила своими словами, что отец в ней не ошибся.
— Я даже и не знаю, как тебя отблагодарить, Джек. То, что ты сейчас сказал… По-моему, это лучше любого письма.
— Но мне кажется очень странным, что он не оставил вам письма, — нахмурился Джек. — Может, он собирался вам написать, но умер раньше, чем успел это сделать? Ведь я не сомневаюсь, что письмо для вас ему написать было трудней всего.