— Я бы предпочла поговорить об обещанных тобой деньгах. Где они?
— А как ты думаешь? При таком-то дожде наверняка все дороги превратились в реки, до самой Равенны. Мой посланец может и до вечера задержаться, а то и до завтрашнего дня.
— Я не могу ждать так долго, — резко бросила Ливия.
— Подожди, подумай хорошенько! Какой смысл отправляться в непогоду? Твои люди вполне могут тебя подождать.
Ливия покачала головой.
— Нет, не могут. Не дольше, чем мы договорились. Им незачем рисковать понапрасну, и я уверена, ты это понимаешь.
Стефан кивнул, но все же попросил снова:
— Останься, прошу тебя. Они прекрасно справятся со всем сами. Ты уже и без того слишком много для них сделала; ты рисковала собственной жизнью! Тот солдат ничего не сможет тебе дать, а я готов разделить с тобой все, что имею: мечты, власть, богатство. Подумай над этим, пока еще есть время.
— У меня уже было время все обдумать, — усмехнулась Ливия. — Этой ночью, лежа в твоей надушенной постели, я как раз и думала о том, что они спят где-то в лесу, под самодельной крышей, и я чувствовала себя просто ужасно. Мое место — рядом с ними, Стефан. И если денег не будет сегодня утром, я уеду без них. А теперь извини меня, мне надо проверить, как там моя лошадь. Да и вообще — мне пора.
Ливия пересекла вестибюль, порог которого перешагнула накануне, — и побежала под проливным дождем через открытую площадку, отделявшую дом от конюшен. Лошадка безмятежно ждала свою хозяйку. Она была вычищена и накормлена и готова пуститься в тяжкий путь. Ливия положила на спину верной подруги седло, подсунув под него попону, взнуздала лошадь, подтянула подпруги. Стефан, в сопровождении двух рабов, державших над ним полотнище, защищавшее хозяина от дождя, вошел в конюшню, когда Ливия уже заканчивала дело.
— Скажи, что я могу для тебя сделать? — спросил Стефан. — Ну, раз уж я не могу убедить тебя остаться?
— Ты можешь дать мне денег, хоть сколько-нибудь, и я буду тебе очень благодарна. Тебе отлично известно, что для себя самой мне ничего ни нужно.
Стефан протянул ей кошелек.
— Вот все, что у меня есть сейчас, — сказал он. — Всего двадцать или тридцать солидов, да и то в серебряных силиквосах.
— Ничего, не страшно, — ответила Ливия. — Спасибо тебе.
Она взяла деньги и приготовилась отправляться.
— И ты не хочешь даже попрощаться со мной? — спросил Стефан.
Он попытался поцеловать девушку, но Ливия увернулась, и вместо губ протянула Стефану руку.
— Рукопожатие — это куда больше подходит старым товарищам по оружию, Стефан.
Он попытался хотя бы задержать ненадолго ее пальцы, но Ливия была слишком сильной и подвижной для него.
— Мне пора, — повторила она. — Уже день.
Стефан приказал рабам принесли девушке плащ из промасленной ткани и мешок с провизией. Ливия снова поблагодарила его, вскочила в седло — и через мгновение уже исчезла за пеленой дождя.
Стефан вернулся в дом, где для него уже накрыли в библиотеке завтрак. На большом дубовом столе в центре комнаты лежали свитки пергамента с бесценными иллюстрациями, — это была «География» Страбона, открытая на описании Римского Форума. На одном из рисунков изображался храм Мстительного Марса с алтарем. На другом рисунке можно было увидеть внутреннюю часть храма — с величественной статуей Цезаря, высеченной из разноцветного мрамора, в сверкающих доспехах. У ног Цезаря лежал меч: на рисунке он выглядел совсем крошечным, но его истинный размер нетрудно было определить по сравнению со статуей. Рукоятка, изображающая орлиную голову, раскрытые крылья птицы… Стефан несколько мгновений зачарованно смотрел на рисунок, а потом свернул пергамент и убрал на полку.
А Ливия уже скакала в сторону города, рассчитав, что только мост на виа Амелия позволит ей сейчас перебраться через реку Аримин, — но вскоре девушка обнаружила, что дорога полностью залита водой. Вдали она едва различала опоры моста, почти скрывшегося под яростно бурлящей водой разбухшей реки. Девушка растерялась; похоже, к вечеру ей ни за что не добраться до друзей… и что тогда? Станут ли они ждать ее на том же месте, или буйство стихий вынудит их перебраться куда-то еще? Потоки дождя так переполнили реку, что она вышла из берегов, затопив все низкие места. А дальше могло стать еще хуже…
Ливия собралась с духом и направилась вдоль реки, чтобы отыскать подходящее место для переправы, — но ее путешествие вскоре стало походить на ночной кошмар. Вспышки молний слепили лошадь, она пятилась и вставала на дыбы, испуганная, и пыталась сбросить всадницу; Ливия из последних сил справлялась с обезумевшим животным. Они вместе съехали вниз по скользкому склону почти к самой воде, потом принялись карабкаться наверх, шаг за шагом… Тропа, по которой ехала Ливия, превратилась в бурный ручей, кипевший на острых камнях, а река внизу бурлила, ее илистые воды неслись с оглушительным ревом. К полудню Ливия одолела едва ли три мили, и поняла, что ночь, скорее всего, застанет ее на открытом склоне горы, без малейшей надежды найти хоть какое-то укрытие. Вершины гор над ней белели снегом, и девушка понимала, что просто рискует жизнью понапрасну.
Она подавила готовую вспыхнуть панику; ее напугала мысль о том, что она может умереть одна, в пустынном месте… Ее тело унесет грязной водой, потащит по острым камням речного дня… Ливия встряхнулась, приводя мысли в порядок. Нужно было добраться до той деревни на склоне, которую она двумя днями раньше видела сквозь туман. Деревню Ливия увидела лишь тогда, когда уже почти стемнело. Становилось все холоднее, к дождю добавилась снежная крупа, резавшая лицо девушки, как осколки стекла. Но она все равно продолжала двигаться вперед, на едва заметные огни домиков, редко разбросанных возле выгона на краю леса. Потом дорогу Ливии пересек ручей; через него был перекинут хилый мостик, сооруженный из бревен и веток, — он висел над взбудораженной водой, по которой неслись клочья желтой пены. Мост выглядел уж слишком ненадежным, но иного способа попасть на другую сторону не было. Лошадь шарахнулась в сторону, не желая идти по шаткому настилу, и Ливии пришлось закрыть животному глаза и вести его за собой, осторожно, не торопясь… Мост зловеще раскачивался под ними.
Когда девушка добралась, наконец, до окраины деревни, было уже совсем темно. Ливия пробиралась наугад между домами и сараями, лишь усилием воли заставляя себя передвигать ноги, — но наконец упала на колени прямо в грязь, окончательно лишившись сил. Она еще услышала лай собаки, потом голоса, а потом кто-то поднял девушку и внес ее в дом. Тепло, свет… и ничего больше.
Аврелий и все остальные ждали, сколько могли, но, наконец, решили покинуть убежище, сооруженное ими для защиты от безумств погоды.
Они прикинули, с какими препятствиями могла встретиться Ливия на обратном пути, и задержались не только на день, но еще и на ночь, прежде чем пришли к выводу: пора.
— Если мы не двинемся с места, нас убьет холод, — сказал Амброзин. — У нас просто нет выбора. — И он посмотрел на Ромула, закутанного в одеяло, бледного от усталости и голода.