— Я ужасно боюсь, как бы мои братья не ушли за перевал… я ведь могу их и не заметить. Просто не знаю, что мне делать. Я же не могу ждать их все ночи напролет, не сомкнув глаз!
— Да ты не беспокойся, — ответил Урсин. — Скорее всего, они пойдут к перевалу днем. Ночью там уж слишком опасно.
— Ну, дело же не в этом… Видишь ли, моя семья потеряла и дом, и все имущество, потому что их забрали варвары, так что теперь у нас осталась лишь надежда добраться до родственников в Ретии, они могут нам помочь. Потому-то я и думаю, что братья и отец попробуют как раз ночью миновать перевал, — чтобы не сталкиваться с варварами, которые тут стоят.
Урсин молча уставился на девушку; он явно не поверил этой странной истории. Ливия заговорила снова, надеясь убедить старика помочь ей.
— Мы самые настоящие беженцы, жертвы преследования, за нами охотятся солдаты Одоакра… они хотят нашей смерти, но мы не сделали ничего плохого, просто отказались склониться перед его тиранией и продолжали жить по собственному разумению, по своим убеждениям.
— И что у вас за убеждения? — спросил Урсин, и в его глазах мелькнуло что-то непонятное.
— Вера в традиции наших отцов. Вера в будущее Рима
Урсин вздохнул, потом неторопливо ответил:
— Не знаю, правду ты говоришь о своих приключениях или нет, девочка, но я понимаю, что ты должна быть осторожна даже с теми, кто дал тебе приют. И все-таки… позволь, я тебе покажу кое-что такое, что, может быть, убедит тебя довериться мне.
Ливия попыталась было возразить, но Урсин коротким жестом заставил ее умолкнуть. Он встал, взял с комода маленькую бронзовую табличку и положил ее на стол перед девушкой. Honesta missio, знак почетного выхода в отставку, врученный Урсину, сыну Сергия, старшему командиру императорской армии во время Валентиана Третьего.
— Как видишь, девочка, — сказал старик, — я был солдатом. Я много лет назад сражался с Аттилой на полях Каталонии. Нашим командиром был Атий, и в тот день мы нанесли варварам самое сокрушительное поражение, какое только известно в истории… и в тот день мы надеялись, что спасли нашу цивилизацию.
— Извини, — сказала Ливия. — Мне такое и в голову не пришло…
— А теперь ты скажешь мне правду. Ты действительно ждешь своих братьев?
— Нет. Они мои друзья и… и товарищи по оружию. Мы пытаемся покинуть эту страну и спасти от смерти одного ни в чем не повинного мальчика.
— Кто таков этот мальчик?
Ливия посмотрела в глаза старого солдата; она встретила ясный взгляд честного человека. И ответила:
— Мое настоящее имя — Ливия Приска Я руководила группой римских солдат, пытавшихся освободить из тюрьмы императора Ромула Августа… и нам это удалось. Мы должны были переправить его людям, которым доверяли, но нас предали. Нам пришлось бежать. За нами охотятся, как за дикими зверями, по всей этой стране. У нас осталась одна надежда — пересечь границу и добраться до Ретии, а потом до Галлии, где у Одоакра уже нет власти.
— Господь всемилостивый! — воскликнул Урсин. — Но почему ты одна? Почему ты рассталась со своими товарищами?
— Нас разделил разлив реки, и с тех пор я не могу их найти.
— Но откуда ты знаешь, что они пойдут именно здесь?
— Мы так условились.
— И это все? Пойми, это важно, ты должна мне точно пересказать все.
— С нами едет один пожилой человек, он наставник мальчика; в Италию он приехал много лет назад издалека, из Британии. Он и объяснил мне, что есть некий перевал через горы, и возле него — старая почта. Вот, посмотри, — добавила она, доставая и разворачивая карту Амброзина.
— Так, кажется, я понял. Но… нельзя терять ни мгновения. Насколько ты могла их опередить?
— Я не знаю. Может, на день, а может, и на два-три дня, трудно рассчитать. Мало ли что могло случиться. В конце концов, они могли даже изменить маршрут.
— Нет, не думаю, — возразил Урсин. — Они ведь договорились встретиться с тобой именно здесь. Значит, сюда и придут. Скажи-ка, сколько у вас всего человек и как они выглядят. Я тогда смогу их узнать.
— В этом нет необходимости. Я пойду с тобой.
— Ты все еще мне не доверяешь, да? Ты должна остаться здесь, на тот случай, если они все-таки попытаются подняться к перевалу. Но та тропа, о которой ты говоришь, уже завалена снегом, ее не так-то легко будет отыскать. Поняла?
Ливия кивнула
— Шестеро мужчин. Один из них — огромный чернокожий, его невозможно не заметить. Другой в приличном возрасте, около шестидесяти. Он почти лысый и с бородой. Он носит тунику и обычно ходит с длинным посохом, как паломник. И — мальчик тринадцати лет. Это император. У них лошади, они все вооружены.
— Теперь слушай внимательно. Я пойду наверх. Если я их увижу, я пришлю сюда свою собаку, ясно? Если она будет лаять — иди за ней… она тебя приведет прямиком ко мне. Если ты их увидишь первой, постарайся остановить их и спрятать в лесу. Я помогу им найти дорогу, когда стемнеет. Твой сигнал для меня — белый дым из трубы. Агата бросит в огонь несколько сырых веток.
— Но ты не продержишься наверху. Слишком холодно.
— Не беспокойся; У меня там есть маленькая бревенчатая хижина, она вполне защищает от ветра. Я справлюсь; не забывай, я привык к холоду.
Старик направился к выходу, и собака поспешила за ним, весело виляя хвостом.
Ливия окликнула дровосека
— Урсин!
— Да?
— Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал.
Урсин улыбнулся.
— Я это делаю и для себя тоже, девочка. Я как будто вновь вернулся на императорскую службу. Опять стал молодым, а?
Он вышел прежде, чем Ливия успела что-либо сказать, и немного позже девушка увидела, как он поднимается по заснеженному склону к нижней вершине. А еще несколько часов спустя Ливия увидела нечто такое, что показалось ей очень странным: по тропе, ведущей к перевалу, засновали вверх-вниз вооруженные верховые солдаты, что в такое время года выглядело непонятно. Но вскоре варвары успокоились, и лишь двое стражей патрулировали дорогу. Но Ливию вновь охватили сомнения. Как она вообще могла надеяться повстречать здесь крошечный отряд, блуждающий где-то на необъятной равнине, среди лесов, оврагов и лощин, в лабиринте узких горных долинок? Погрузившись в грустные размышления, Ливия подпрыгнула от неожиданности, когда неподалеку внезапно залаяла собака, совершенно незаметная на фоне белого снега Девушка посмотрела наверх — и увидела, что Урсин машет ей рукой. Милостивый Господь! Неужели он ответил на молитвы Ливии? Неужели подобное чудо и впрямь могло произойти?
Девушка поспешно накинула на голову капюшон плаща и пошла за собакой, сначала вниз в лощину, потом вверх по склону, туда, где ожидал ее Урсин; с дороги, ведущей к перевалу, девушку невозможно было заметить. Ливию охватило волнение, но она все еще не могла поверить, что все это правда, что она может снова увидеть своих друзей… Возможно, Урсин просто ошибся, а может, собака решила поиграть с гостьей… Сильные и противоречивые чувства разрывали Ливию на части. Но вот, наконец, она схватила за руку старого солдата; однако он даже не обернулся, поскольку пристально всматривался в нечто, двигавшееся далеко-далеко… и не по главной дороге, а по одному из боковых ее ответвлений, петлявшему между холмами.