Используя свой борцовский опыт, Леоннат обманным выпадом вывел Эфиальта из равновесия, так что тот коснулся коленом земли. В то же мгновение македонянин выпрямился и, упершись обеими ногами в землю, со всей силы нанес секирой удар по спине противника, который с шумом рухнул на землю.

Даже после захода солнца обезумевшие от усталости и ярости бойцы продолжали сражаться. Греческие наемники, обессилевшие и потерявшие своих командиров, не выдержали неодолимого натиска ветеранов Пармениона: они начали отступать и, наконец, обратились в беспорядочное бегство, устремившись к Миласским воротам и боковой двери в южном секторе, рядом с морем. Но напуганные зрелищем битвы защитники города закрыли все ворота, так что многих вражеских воинов ветераны Пармениона перебили у самого подножия стен, заколов сариссами.

Когда Александр велел трубить сигнал отбоя, Пердикка прочно вклинился в брешь в восточном секторе. Отряд агриан взобрался на круглый бастион и сбрасывал оттуда его защитников. Другие солдаты залезли на деревянную башню и направили баллисты и катапульты в центр города.

Принесли множество факелов и повсюду зажгли огни, чтобы обезопасить себя от внезапных вражеских контратак в течение ночи.

Галикарнас был во власти победителей.

ГЛАВА 29

Александр в ту ночь не спал: участь его поединка с Мемноном оставалась мучительно неопределенной до самого последнего мгновения, а до тех пор он не раз чувствовал себя на грани поражения и позора, и это никак не выходило у него из головы.

Его воины разожгли на стене костер, и царь дожидался рассвета. Ночь была темная, город утонул во мраке и тишине: огни горели только в широкой бреши, занятой его солдатами, на кирпичном бастионе, захваченном агрианами, и у подножия большой деревянной башни. Сам он был на виду, а враги где-то спрятались, притаились.

Сколько их еще? Сколько вооруженных солдат прячется в темноте? Возможно, они готовят засаду, а может быть, Мемнон ждет подкрепления с моря.

Когда триумф был уже у него в руках, царь чувствовал, что удача еще может посмеяться над ним. В последний момент вражеский командующий мог придумать какую-нибудь новую стратегему. Будучи старше и опытнее, Мемнон всегда умел отвечать ударом на удар или даже предвосхищать ходы Александра.

В этот вечер Александр отдал приказ немедленно казнить любого, кто выпьет хоть глоток вина, будь то простой солдат или военачальник, и велел всем оставаться при оружии, готовыми к бою.

Отряды его людей с зажженными факелами постоянно ходили от одних ворот к другим, до самой боковой двери, перекликаясь, чтобы держать контакт друг с другом. Среди всех командиров Пердикка был самым бдительным. После дня, проведенного в непрерывных изнурительных боях, после того как он, невзирая на огонь, направил тараны, нанесшие решающий удар по галикарнасской стене, он не дал себе ни минуты передышки. Он ходил от одного поста к другому, расталкивая заснувших. Он подзадоривал молодых, намекая, что в бою они выглядели бледно по сравнению с ветеранами Пармениона, которым, несмотря на их возраст, удалось переломить ход сражения.

Александр посмотрел на Пердикку, а потом на опершегося на копье Леонната, казавшегося в темноте гигантом, на Птолемея, верхом разъезжавшего по равнине с телохранителями, на Лисимаха, стоявшего у катапульт и время от времени проверявшего их ремни. А дальше, рядом с биваком, виднелась седая шевелюра Пармениона. Подобно старому льву, он держался особняком, сберегая силы своих солдат в ожидании момента, когда они потребуются, чтобы уничтожить противника.

Стремясь облегчить тяжесть на сердце, Александр старался забыть на время о войне. Он вспоминал Миезу и оленей, пасшихся на цветущем лугу, голого Диогена, который сейчас спит себе в своей глиняной амфоре на морском берегу вместе с собачонкой, делящей с ним пищу и подстилку. И его убаюкивает шум прибоя, ласкающего береговую гальку. Какие сны посещают старого мудреца? Какие таинственные видения?

Александр подумал о своей матери, и когда представил, как она в одиночестве сидит у себя в комнате и читает стихи Сафо, то ощутил, что в нем еще кроется ребенок, инстинктивно вздрагивающий в ночи, если вдруг какая-то ночная птица взлетит в пустой купол неба.

Так пролетело время, казавшееся ему бесконечным. Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо, и он вздрогнул.

— Гефестион, это ты?

Друг протянул ему миску с горячей похлебкой.

— Поешь. Лептина приготовила для тебя и послала сюда с вестовым.

— Что это?

— Бобовый суп. Вкусный — я зачерпнул одну ложку. Александр принялся за еду.

— Неплохо. Тебе оставить немножко?

Гефестион кивнул:

— Как в прежние времена, когда мы блуждали по горам в изгнании.

— Да. Но разве мы там когда-нибудь ели горячий суп?

— И то верно!

— Тоскуешь по тем временам?

— Нет, конечно. Однако вспомнить о них приятно. Мы были вдвоем против всего мира. — Гефестион взъерошил себе волосы. — Теперь все не так. Иногда я спрашиваю себя, случится ли опять такое.

— Что?

— Что мы снова отправимся куда-то с тобой, только вдвоем.

— Кто знает, друг мой?

Гефестион наклонился, чтобы концом меча пошевелить огонь, и Александр увидел висевший у него на шее маленький блестящий предмет — молочный зуб, оправленный в золото крошечный резец, память о том дне, когда ребенком Александр сам дал его другу в залог вечной дружбы.

«До смерти?» — спросил тогда Гефестион.

«До смерти», — ответил Александр.

В этот момент послышался крик дозорного, окликавшего товарищей, и Гефестион ушел продолжать обход. Александр видел, как он исчез в темноте, и у него возникло сильное и отчетливое чувство, что если когда-нибудь в будущем они с Гефестионом и совершат путешествие вдвоем, то в какие-нибудь таинственные, покрытые мраком места.

Прошло еще какое-то время, и послышалась перекличка часовых второй стражи. Должно быть, близилась полночь. Очнувшись от шума шагов, Александр потер усталые глаза. Это был Евмен.

Царский секретарь сел рядом и уставился в огонь.

— На что смотришь? — спросил царь.

— На огонь, — ответил Евмен. — Не нравится мне он.

Царь удивленно повернулся к нему.

— В этом огне что-то не так?

— Языки пламени летят к нам, ветер переменился. Теперь он дует с моря.

— Как и каждую ночь в это время, если не ошибаюсь.

— Да. Но сегодня это может сыграть важную роль.

Александр пристально посмотрел на него, и вдруг в голове у него мелькнула страшная мысль. Почти тут же тревожный крик подтвердил его догадку: у основания одной деревянной башни вспыхнул пожар.

— А вон там другой! — крикнул Евмен, указывая пальцем на дом прямо перед ними, шагах в ста: