— Проклятый, проклятый, ты заплатишь и за эту язву, не дающую мне покоя… Когда ты доведешь меня до конечной цели… тогда больше не останется путей к бегству, ни у тебя, ни у меня… — произнес он сквозь зубы и с невероятным усилием прочитал наизусть заклинание: — Ему знакома всякая боль и все угрызения совести… Он знает секрет бессмертия и вечной молодости…
То были слова Авла Випина.
— Он, как я… Он знает, что нет никого над человеческим разумом, способным понять Вселенную, создать все, даже Бога. Он залечит эту язву, и тогда я раздавлю тебя, Десмонд Гаррет, навсегда отброшу прочь с моего пути.
Он словно молился, стоя на коленях на коврах мечети, в тусклом свете ламп, в ночной тишине, а не проклинал, охваченный ненавистью. Наконец Сельзник с великим трудом поднялся и пошел к двери, за которой раздался мерный стук его шагов по каменным плитам коридора.
Филипп дождался, пока этот звук полностью стихнет, и тоже направился к выходу. Вряд ли стоило искать в крепости предмет, который позволил бы ему приподнять глыбу алтаря. Безопаснее покинуть это место, а потом снова вернуться. Караул уже сменился, а капитанские эполеты на кителе оберегли его от нескромных вопросов. Он вышел через главные ворота и неторопливо спустился по лестнице, стараясь совладать со страхом, державшим его в напряжении, потом пересек небольшую площадь и исчез в лабиринте старого города.
Филипп долго петлял, чтобы избавиться от возможной слежки, а поздно ночью пришел искать пристанища в доме Еноса. Старик осторожно открыл ему дверь и, предварительно оглядевшись по сторонам, впустил в свое жилище.
На следующий день, к вечеру, молодой человек снова отправился в крепость, дождался возвращавшегося туда отряда легионеров и вошел следом. Под плащом он прятал стальной лом, сделанный для него ремесленником на базаре.
Добравшись до мечети, он проник в крипту, спустившись по узкой лестнице за мизаром. Теперь ему оставалось только сдвинуть алтарный камень. Он поставил свечу на пол, закрепив ее несколькими каплями растопленного воска, и вложил рычаг между камнем и ступенькой. Алтарь поддался, вероятно, двинувшись по каменным полозьям, поскольку ход его был весьма ровным и медленным. Наконец камень остановился, словно его блокировал ограничитель, и Филипп, подобрав свечу, спустился в помещение под алтарем.
Он оказался в совершенно голой комнате, обмазанной обожженной глиной, и разглядел что-то вроде пандуса, уходящего в глубь холма. Прежде чем предаться своим исследованиям, Филипп обернулся, чтобы проверить алтарный камень, и заметил внизу глыбы какую-то надпись. В тот момент, когда он расшифровал ее, предупреждение еще могло его спасти: «Заблокируй камень». Алтарь вновь поехал по своим полозьям, возвращаясь в исходное положение. Филипп мгновенно нагнулся, подобрал рычаг, оставленный на полу, но в это время свеча упала и потухла. Он постарался на ощупь вставить рычаг, однако первая попытка оказалась неудачной. Когда же он во второй раз пустил в ход свое орудие, камень успел вернуться на прежнее место.
«Заблокируй камень» — гласила надпись на нижней поверхности алтаря, почти как издевательство. Он выругался сквозь зубы, чувствуя себя как в детстве, когда отец, исправляя домашнее задание, заставлял его ощущать себя полным идиотом, не сумевшим справиться с переводом текста или решением уравнения. Филипп вынул из кармана еще одну свечу и зажег ее, потом подобрал лом и попытался воткнуть его между камнем и полом, но промежуток оказался очень узким, и рычаг не входил. Он осмотрел пазы и понял, что они устроены таким образом, чтобы камень, продержавшись какое-то время в относительном равновесии, покатился обратно под собственным весом. Его утешила мысль, что отец, вероятно, тоже стал жертвой этой хитрости, иначе не оставил бы тут своего послания. Он поднял упавшую на пол свечу, забрал с собой лом и начал осторожно спускаться по пандусу, переходившему в едва угадывавшуюся лестницу. Преодолев длинную галерею, Филипп оказался в другом подземелье, украшенном арамейскими скульптурами и клинописной фразой на дальней стене. В центре стоял разрушенный на куски каменный саркофаг.
— Значит, тебе удалось уничтожить пятую могилу, — пробормотал он. — Остается еще две. Но где же ты сейчас, где ты? — Он огляделся, высоко поднимая свечу, чтобы по возможности осветить стены. — Ты наверняка оставил мне знак… где-нибудь ты оставил мне знак.
Свеча превратилась в маленький огарок, и Филипп зажег еще одну, окрасившую подземелье чуть ярче. Он снова, сантиметр за сантиметром, осмотрел стены, потом пол, но ничего не нашел. И все же его отец, несомненно, добрался сюда, а значит, каким-то образом вышел. Но как? И почему не дал ему никакого намека? Он в растерянности сел на пол, задыхаясь при мысли, что на него давит тяжесть целой горы и пути к спасению нет. Что будет, когда догорит свеча? Что ему делать в кромешной тьме? Филипп с тревогой наблюдал, как пламя пожирает воск, пока в руке не оказался лишь жалкий огарок. Выбора не было, надо возвращаться и попытаться докричаться до людей с верхней части пандуса. Лучше быть обнаруженным Сельзником, нежели сдохнуть, как крыса, в этом подземелье.
Он зажег четвертую свечу, повернулся, чтобы двинуться по пандусу в обратном направлении, и увидел над собой надпись:
Следуй за воздухом, когда начнется молитва.
Ошеломленный, он восстановил мысленно действия своего отца в мавзолее: тот оказался в ловушке под византийской криптой, не нашел выхода из подземелья с саркофагом и вернулся обратно, предвидя, каковы будут действия сына, куда он бросит свой взгляд.
Он пытался понять смысл надписи, и в этот момент ему послышался возглас, сначала далекий и смутный, потом более ясный и отчетливый «Аллах Акбар!». Но это невозможно! Согласно расчетам, он находился на глубине примерно двадцати метров, во чреве холма. И все же то была молитва, о которой говорил отец. Все еще продолжая сомневаться, он почувствовал сильное дуновение воздуха, потушившее свечу, а потом раздался отчетливый выкрик муэдзина: «Аллах Акбар!»
Филипп снова зажег свечу и начал подниматься по пандусу, оберегая пламя ладонью, стараясь следовать за потоком воздуха. Проделав примерно половину пути, он понял, что воздух идет от левой стены галереи, ведущей в византийскую крипту. Посмотрев в ту сторону, он увидел открытый люк, откуда голос муэдзина слышался громко и отчетливо. Воодушевленный Филипп быстро скользнул в отверстие, появившееся столь чудесным образом. Перед ним открылась галерея, столь узкая, что он едва мог ползти на локтях.
Он двигался так быстро, как только мог, в ужасе, что останется запертым в этой длинной кишке.
Молодой человек пытался восстановить в памяти стихи суры, читаемой муэдзином, чтобы определить, сколько времени ему остается до того момента, как закроется люк: из предупреждения отца следовало, что коридор неразрывно связан с молитвой, звучавшей в этом узком отверстии. Наконец он выбрался в небольшой колодец, выдолбленный в толстой округлой стене, а оттуда, через другой люк — на винтовую лестницу, ведущую в высокий минарет. Он с восхищением оценил систему противовесов, связанную с входной дверью, приводящую в действие поднимающиеся и опускающиеся люки: она использовала воздух туннелей, пронизывающих чрево холма, превращая все подземелье в огромные органные трубы. В это мгновение голос муэдзина, усиленный акустикой, витал над городом с волшебными переливами. Гениально!