– Барак, как вы себя чувствуете? Сможете вы завтра пойти со мной к Уэнтвортам? У нас остался всего один день.
– Конечно смогу, – заверил Барак. – Не такой я слабак, чтобы валяться в постели, получив всего один удар мечом. К тому же вряд ли в доме, где живут старый жирный купец, несколько женщин и надутый индюк дворецкий, нас ожидает горячая потасовка. Так что завтра обязательно их навестим. Ведь именно из-за дела Элизабет вы втянулись во всю эту неразбериху, связанную с греческим огнем, не правда ли?
– Так, – кивнул я головой, – и надеюсь, завтра мы положим конец обеим историям. Прежде чем Элизабет предстанет перед судьей Форбайзером.
Обычно Джоан будила нас к завтраку. Но, увидав, в каком плачевном состоянии мы с Бараком вернулись вчера, добрая женщина решила нас не тревожить. В результате мы проспали почти до полудня. Сон подкрепил меня, но запястье по-прежнему побаливало. Барак тоже, судя по всему, чувствовал себя неплохо, и лишь бледные его щеки напоминали о перенесенных вчера страданиях. Дождь прекратился, хотя небо по-прежнему покрывали свинцовые тучи. К великому моему недоумению, вестей от Кромвеля по-прежнему не было. Нас ожидала лишь умоляющая записка от Джозефа, в которой тот спрашивал, нет ли каких-нибудь новостей о деле Элизабет.
– Кромвель наверняка успел повидаться с королем, – заметил я. – Странно, что он не дал нам знать об этом.
– Кто мы такие, чтобы граф ставил нас в известность? – пожал плечами Барак. – Всего лишь мелкие сошки.
– Может, нам стоит послать ему еще одно письмо? – И потребовать отчета? Боюсь, граф сочтет это дерзостью.
– Требовать отчета мы не будем. А вот сообщить, что в случае необходимости нас можно найти в доме Уэнтвортов, по-моему, просто необходимо.
Я пристально взглянул на Барака.
– Вы в состоянии отправиться в Уолбрук?
– Я полечу туда стрелой. Вы, кстати, сегодня тоже выглядите молодцом. На самом деле вы вовсе не такой хилый, каким кажетесь с виду.
– Последнее ваше замечание никак не назовешь лестным. Впрочем, люди вашего возраста частенько грешат подобной неучтивостью по отношению к старшим. Сейчас я напишу графу несколько строк, и мы поедем к Уэнтвортам. Письмо я пошлю с Саймоном, пусть передаст его в собственные руки мастера Грея. Для мальчугана посещение Уайтхолла будет великим событием. Одолжите мне печать, Барак, я запечатаю записку. Конечно, мне следовало бы отправиться в Уайтхолл самому, – добавил я после недолгого размышления. – Но у нас нет времени. Мы с вами слишком долго спали, Барак. Осталось меньше суток до того часа, когда Элизабет вновь предстанет перед судом.
Наняв лодку, мы добрались до Сити и, высадившись на берег, пешком отправились в Уолбрук. Я нарядился в лучшую мантию и расшитый камзол. Одну из своих мантий я одолжил Бараку, чтобы тот спрятал под ней раненую руку.
Дверь открыла горничная.
– Сэр Эдвин дома? – осведомился я. – Передайте ему, что мастер Шардлейк желает его видеть по весьма важному делу.
Судя по удивленному взгляду девушки, мое имя было ей известно.
«Интересно, догадываются ли слуги о тайнах, скрываемых в этом доме», – подумал я.
– Сэра Эдвина сейчас нет. Он в гильдии торговцев шелком, сэр.
– А мистрис Уэнтворт дома?
Девушка явно пребывала в замешательстве.
– Сообщите ей о нашем визите, – непререкаемым тоном заявил я. – И прошу вас, поторопитесь. У нас мало времени. Сегодня нам еще предстоит отправиться в Уайтхолл, для беседы с лордом Кромвелем.
У девушки едва глаза на лоб не полезли, когда она услышала грозное имя Кромвеля.
– Я скажу ей, сэр, – пролепетала она. – Прошу вас, подождите здесь.
И, оставив нас у дверей, она убежала в глубь дома. Минуты ожидания тянулись томительно медленно.
– Куда запропастилась эта девчонка? – недовольно проворчал Барак. – Идемте, сами найдем старуху. – Погодите, – удержал я его. – Я слышу шаги.
Тут появилась зардевшаяся от волнения горничная. Она провела нас наверх, и мы вновь оказались в гостиной, увешанной гобеленами и заставленной мягкими креслами. Из окон открывался вид на сад и на пресловутый колодец. Сегодня в комнате было холодно. Единственным членом семьи, который в ней находился, оказалась старуха. На ней, как всегда, было черное платье, черный чепец подчеркивал мертвенную бледность изборожденного морщинами лица. За креслом старухи возвышался дворецкий Нидлер. Широкое лицо его хранило непроницаемое выражение, однако в глазах светились опасливые огоньки. По всей видимости, старая леди только что завершила свой обед, потому что на столике у ее кресла стоял поднос с остатками овощей и холодной говядины. Я заметил, что столовые приборы, солонка, судок для горчицы и тарелки были сделаны из превосходного серебра. – Прошу извинить, но мой дворецкий будет присутствовать при нашей беседе, мастер Шардлейк, – изрекла старуха, не удостоив нас даже кивком. – Моего сына и внучек сейчас нет дома. Дэвид будет моими глазами, – добавила она с улыбкой. – Скажите, Дэвид, кто тот, второй? Судя по походке, он молод.
– Какой-то наголо бритый молодчик, – с усмешкой заявил Нидлер. – Впрочем, одет он вполне прилично.
Барак метнул в наглеца взгляд, исполненный холодной ярости.
– Мастер Барак – мой помощник, – счел необходимым сообщить я.
– Значит, у нас обоих будет по помощнику, – кивнула старуха и вновь улыбнулась, обнажив свои отвратительные фальшивые зубы и деревянные челюсти.
– Чем могу служить, мастер Шардлейк? Насколько я поняла, у вас какое-то срочное дело. Завтра Элизабет предстанет перед судом, не так ли?
– Да, сударыня. Но возможно, суду будут представлены новые свидетельства. Например, я намереваюсь рассказать судье о том, что сокрыто на дне колодца в вашем саду.
– Сокрыто на дне колодца? – с самым невозмутимым видом переспросила мистрис Уэнтворт. – Что вы имеете в виду, сэр?
Я не мог не позавидовать ее самообладанию.
– Я имею в виду трупы животных, которых ради забавы мучил и убивал ваш обожаемый внучек Ральф. Именно такая участь постигла кота Элизабет, которого поймали для брата Сабина и Эйвис. А еще я имею в виду труп ребенка, маленького нищего мальчика. Он тоже погиб от руки Ральфа. Вне всякого сомнения, Нидлер видел мертвое тело, однако на дознании по каким-то неведомым причинам счел нужным умолчать об этом.
Говоря все это, я переводил взгляд с госпожи на дворецкого. Оба хранили молчание, лица их оставались непроницаемыми.
– Пытки, которым ваш внук подверг беззащитного ребенка, заставили бы содрогнуться даже бывалого палача, – подал голос Барак.
Старуха разразилась пронзительным каркающим смехом.
– Похоже, эти джентльмены лишились разума, да, Дэвид? Наверное, изо ртов у них течет пена, а в волосах торчит солома.