Я закусил губу. Молодой монах, страдающий от желудочных колик, надо полагать, уже ушел, и я нахожусь в уборной один на один с неизвестным, быть может, с убийцей Синглтона. Признаюсь, мысль об этом привела меня в смятение.
Дверь кабинки открывалась наружу. Стараясь не произвести ни единого звука, я отодвинул засов, потом отступил на шаг и ударом ноги распахнул дверь. Раздался испуганный вскрик, и взору моему предстал брат Ателстан. Он отскочил назад и теперь махал в воздухе руками, пытаясь сохранить равновесие. К великому своему облегчению, я увидел, что в руках у него нет никакого оружия. Когда я приблизился к нему, сжимая кинжал, глаза монаха от страха округлились, как блюдца.
— Что вы замышляете? — рявкнул я. — Я слышал, вы стояли у дверей.
Молодой монах судорожно вздохнул, его выступающий кадык заходил туда-сюда на тонкой шее.
— Уверяю вас, сэр, я не собирался причинять вам вред! Я как раз хотел постучать, когда вы распахнули дверь!
Он был бледен, как полотно. Поняв, что противник не представляет угрозы, я опустил кинжал.
— Зачем вы подошли к дверям? — процедил я.
Испуганный взгляд монаха метался по сторонам.
— Сэр, мне необходимо поговорить с вами с глазу на глаз, — пролепетал он. — Поэтому я выжидал, когда мы с вами останемся одни.
— И о чем же вы намерены говорить?
— Здесь не место для подобной беседы, сэр, — резонно возразил монах. — В любую минуту сюда могут войти. Прошу вас, сэр, некоторое время спустя подойдите к пивоварне. Я буду ждать вас там. Она находится рядом с конюшнями, и сегодня там нет ни души.
Я внимательно разглядывал брата Ателстана. Казалось, он вот-вот лишится чувств от волнения.
— Хорошо. Только я приду со своим помощником.
— Разумеется, сэр, как вам будет…
Тут в уборную вошел долговязый тощий брат Джуд. Брат Ателстан осекся и быстро вышел. Эконом, которого телесная нужда, без сомнения, отвлекла от составления меню вкусного и питательного обеда для монахов, бросил на меня любопытный взгляд. Поклонившись, он направился к кабинке, закрыл дверь и с лязгом задвинул затвор. Тут только я заметил, что весь дрожу. Я трясся, как осиновый лист, с головы до пят.
Несколько раз глубоко вздохнув, я вновь обрел присутствие духа и поспешил в лазарет. Марка я застал на лазаретской кухне. Он сидел за столом и беседовал с Элис, которая мыла посуду. Вид у девушки был оживленный и довольный, в поведении ее вовсе не было той скованности, которая появлялась в моем присутствии. Я ощутил легкий укол ревности.
— У вас есть выходные? — поинтересовался Марк.
— Да, я свободна полдня каждую неделю. Иногда, если у нас нет тяжелых больных, брат Гай позволяет мне отдыхать целый день.
Тут они оба обернулись и заметили меня.
— Марк, нам надо поговорить, — сухо проронил я.
Марк последовал за мной в нашу комнату, где я рассказал ему о предстоящей встрече с братом Ателстаном.
— Ты пойдешь со мной. И захвати с собой меч. Судя по всему, этот малый не представляет опасности. Он сам боится всего на свете. Но осторожность никогда не бывает излишней.
Мы вышли в главный двор, где Багги и его помощник по-прежнему разгребали снег, и направились к пивоварне. Проходя мимо конюшни, я заглянул в распахнутые двери; конюх сгребал сено, а лошади, пуская ноздрей густой пар, наблюдали за ним. Уж конечно, подобная тяжелая работа была губительна для слабого и болезненного юноши, такого, как Саймон Уэлплей.
Я распахнул дверь в пивоварню. Там было тепло. В очаге тихо тлел огонь. Лестница вела в сушильню, расположенную наверху. В главном помещении, заставленном бочками и чанами, не было ни души. Я вздрогнул, услышав какой-то шорох и, подняв голову, увидел сидевших на стропилах кур.
— Брат Ателстан! — позвал я громким шепотом.
За нашими спинами раздался какой-то приглушенный звук, и Марк потянулся к мечу. Из-за огромной бочки появилась тощая фигура молодого монаха. Он поклонился.
— Спасибо, что пришли, господа.
— Я надеюсь, что лишь желание сообщить действительно важные сведения заставило вас побеспокоить меня в уборной. Мы здесь одни?
— Да, сэр. Сегодня пивовару здесь делать нечего. Хмель еще не высох.
— По-моему, курам не место в пивоварне. Здесь повсюду их дерьмо.
Монах напряженно улыбнулся, теребя свою жиденькую бородку.
— Наш пивовар утверждает, что куриное дерьмо только улучшает вкус пива. Добавляет к нему легкую горчинку, — сообщил он.
— Думаю, горожане, покупающие ваше пиво, вряд ли с ним согласятся, — насмешливо заявил Марк.
Брат Ателстан приблизился, не сводя с меня настороженного взгляда.
— Сэр, вам, разумеется, известно, что согласно последним распоряжениям лорда Кромвеля всякий монах, желающий подать жалобу, должен обращаться не к своему аббату, а непосредственно в кабинет главного правителя.
— Да, конечно. Вы что, собираетесь подать жалобу?
— Нет, скорее, я хочу сообщить вам некоторые факты. — Монах глубоко вздохнул, словно набираясь смелости. — Я знаю, что лорд Кромвель собирает сведения о непорядках в монастырях. Я также слышал, что за подобные сведения он предоставляет награду.
— Да, если это и в самом деле ценные сведения, — усмехнулся я, с интересом разглядывая монаха.
Мне часто приходилось иметь дело с доносчиками, и в последнее время численность этого презренного племени возросла неимоверно. Возможно, в ту роковую для себя ночь Синглтон собирался встретиться именно с братом Ателстаном? Но, судя по всему, молодой человек впервые выступал в подобной роли. Он вожделел получить награду, однако умирал от испуга.
— Я думаю, это очень ценные сведения, — пролепетал он. — Думаю, они помогут вам выяснить, кто убил эмиссара Синглтона.
— Перейдем к делу, — отрезал я. — Что вы намерены мне сообщить?
— Это касается старших монахов, сэр. Тех, что занимают высокие должности. Так вот, им не по нраву распоряжения лорда Кромвеля. Более строгие правила, церковная служба на английском и все такое. Я сам слышал, как они говорили об этом в доме собраний. Тихонько перешептывались друг с другом.
— Что именно вы слышали?
— Они говорили, все эти распоряжения измыслили люди, которые не имеют представления о жизни в монастырях. Аббат, брат Гай, брат Габриель и брат Эдвиг, под началом которого я служу, — они все так думают.
— Вы забыли приора Мортимуса.
— Этот всегда согласен с большинством, — пожал плечами брат Ателстан.
— Подобного правила придерживается не он один. Скажите, брат Ателстан, а не мечтает ли кто-нибудь из ваших старших монахов о возвращении власти Папы? Или, может, они осуждают развод короля или деяния лорда Кромвеля?