— Но ведь ты все равно рада?
— Мне бы хотелось иметь сад, — тусклым голосом ответила Тамазин, — но, боюсь, мы не сможем позволить себе такой роскоши.
— Возможно, пришло время поднять ему зарплату, — сказал я.
— Странно, что вы вообще не уволили его после того, как он вел себя в вашем доме, — с холодной злостью сказала женщина.
— На нас сейчас давит страшное бремя, Тамазин.
— Я знаю, но, как вам известно, наши с Бараком неурядицы начались задолго до этого.
— Он понимает, что вел себя неправильно, Тамазин. Когда все закончится и вы переедете в другое место, дела пойдут на лад, вот увидишь.
Женщина мотнула головой.
— Вы знаете, какой у него острый язык. Он уже не в первый раз, когда его одолевает хандра, напивается и начинает меня оскорблять. Наутро он, конечно, извиняется, клянется в вечной любви, но проходит время, и все повторяется снова и снова. Я знаю, это наш умерший ребенок разводит нас все дальше и дальше друг от друга.
— Бывают мужья и похуже, — рассудительно заметил я. — Он тебя, по крайней мере, не бьет.
— Я должна его за это благодарить?
— Дай ему время, Тамазин.
— Иногда я думаю: почему я должна терпеть все это? Мне даже приходит в голову мысль о том, чтобы бросить его, вот только идти мне некуда.
Она прикусила губу.
— Впрочем, я не должна взваливать на вас еще и это, сэр.
— Дело не в том, что тебе некуда идти, а в том, что у тебя, кроме Джека, больше никого нет.
Я внимательно посмотрел на Тамазин, словно пытаясь внушить ей серьезность того, что собираюсь сказать.
— И, что бы ни происходило, помни: Джеку сейчас очень нелегко.
— Мне всегда нравилась его страсть к приключениям, и в то же время я хотела, чтобы он угомонился. После всего этого он будет только рад зажить спокойной жизнью. Но найдется ли в этой жизни место для меня?
— Уверен, что найдется. Мне очень жаль, что я втянул его в это опасное приключение, но ведь убили моего друга!
— Как его вдова? — осведомилась Тамазин.
— Она сильная женщина. Но бремя утраты до сих пор давит на нее.
Тамазин посмотрела на меня испытующим взглядом, и на миг я подумал, не прочитала ли она моих чувств к Дороти? Я поспешно поднялся со скамейки.
— Мне нужно закончить кое-какие дела, а потом я отправляюсь в Ламбет.
— К архиепископу?
— Да.
— Будьте осторожны, сэр.
— И ты тоже, Тамазин. Будь осторожна.
Оставив ее, я в обход дома направился к конюшне. Я решил не брать с собой Барака. Может, находясь наедине друг с другом, они сумеют поговорить и хоть немного сблизиться. Идти в Вестминстер пешком мне не хотелось. Верхом на лошади я ощущал себя гораздо увереннее, хотя в последние дни ни разу не испытывал чувства, что за мной кто-то следит. Мне было жаль Тамазин, да и Барака тоже. Я снова подумал о Дороти, и в моей душе зародились сомнения. Даже если допустить, что мои чувства к ней дремали все эти годы, с какой стати я решил, что она — сейчас или позже — должна испытывать то же самое по отношению ко мне? Наконец, я пришел к единственно верному решению: нужно ждать и смотреть, как все обернется в ближайшие месяцы.
В конюшне я нашел Тимоти. Мальчик сгребал в кучу старую, запачканную конским навозом солому. Возле дверей лежала охапка свежей. Я был рад видеть, что мальчик быстро подружился с лошадьми.
— Как дела, Тимоти?
— Хорошо, сэр.
Он улыбнулся, и на его грязной мордашке блеснули белые зубы. Я впервые видел, как он улыбается.
— Мастер Орр научил нас с Питером буквам, с которых начинаются наши имена.
— Это просто здорово. Буквы обязательно нужно знать.
— Да, сэр, вот только… Что?
— Он все время говорит про Бога.
«А тебе, — подумал я, — после твоей жизни у Ярингтона, наверное, меньше всего хочется слышать об этом».
Чтобы переменить тему, я спросил:
— Как вы с Питером — ладите?
— Да, сэр, если только я не мешаю ему делать его работу и занимаюсь своей.
— Ну и хорошо. Ты, похоже, подружился и с моим конем. Его, кстати, зовут Бытие.
— Он покладистый. — Мальчик замялся. — Сэр, а вы не знаете, что стало с лошадью мастера Ярингтона?
— Боюсь, что нет. Наверное, ее кто-нибудь купит.
Заметив, как встрепенулся Тимоти, я торопливо добавил:
— Но мне не нужна еще одна лошадь. А теперь — взнуздай и оседлай Бытие. Мне нужно уезжать по делам.
Я ехал по дороге и думал: как грустно, когда единственным другом ребенка оказывается лошадь! Но о том, чтобы купить ее для Тимоти, не могло быть и речи. Помимо всего прочего, три лошади просто не поместились бы в конюшне.
Я резко дернул за поводья, чтобы не столкнуться с седобородым уличным торговцем, который толкал перед собой тележку с одеждой. Беспризорные дети и беспризорные животные, думал я. Они повсюду. А еще — нищие и торгаши. Больница — вот о чем надо думать. Когда все это останется позади, я должен вплотную заняться больницей.
Чтобы добраться до Вестминстерского причала, мне понадобилось больше времени, чем обычно, потому что улицы раскисли от дождя, а одна или две и вовсе оказались затоплены. Люди говорили, что река Тайберн выше по течению вышла из берегов и залила поля. Я обратил внимание на мастерскую печатника. Она была закрыта и заколочена досками, и я подумал: уж не наложили ли лапу на ее хозяина люди Боннера?
В кабинете Кранмера в Ламбете уже собрались все государственные мужи, вовлеченные в наши мрачные поиски. Харснет, потупившись, стоял у двери, лорд Хартфорд — напротив него. Он нервно перебирал пальцами свою длинную бороду и гневно сверкал глазами. Рядом с ним, скрестив руки на груди, с недовольной миной на лице стоял его брат, сэр Томас. Как обычно, одежда на нем была яркая и дорогая: зеленый дублет с рукавами, через разрезы на которых выглядывала красная шелковая подкладка. Кранмер в белой сутане и епитрахили сидел за своим столом. Архиепископ был мрачнее тучи.
— Надеюсь, я не опоздал, милорд? — осведомился я.
— У меня мало времени, — ответил он. — Есть и другие дела, которые требуют моего внимания.
Он выглядел уставшим и одновременно возбужденным.
— Например, не объясняя причин, убедить Тайный совет дать разрешение на допрос настоятеля Бенсона. — Он горько рассмеялся. — Хотя большинство из его членов с большей радостью арестовали бы меня, нежели его.
Хартфорд посмотрел на меня.
— Мы пытались выяснить у коронера Харснета, как это ему до сих пор не удалось найти Годдарда, несмотря на широкие полномочия и ресурсы, которыми мы его наделили.