— Пойдемте посидим немного, — предложил я, указав на нее Бараку.
— Вы стали большим любителем скамеек под деревьями, — усмехнулся он.
— Когда касаешься спиной ствола, можно не ожидать удара сзади, — ответил я.
— Хорошо, идемте, — кивнул Барак. — Оттуда мы непременно их увидим. А выглядеть это будет так, словно мы ходили в город по своим надобностям и присели отдохнуть.
Мы вошли в церковный двор и опустились на скамью. Могилы, возвышавшиеся вокруг, были покрыты золотисто-желтым ковром опавших листьев. Все здесь дышало тишиной и покоем.
— Поглядите-ка, вон рикордер. Он заметил нас и машет рукой, — ткнул меня в бок Барак.
И в самом деле, рикордер Танкерд, стоя на крыльце ратуши, приветственно махал нам. Встреча с этим человеком была мне неприятна, ибо он напомнил мне происшествие в Фулфорде. Однако я помахал в ответ, и рикордер направился к нам.
— Отдыхаете, джентльмены? — спросил он, приблизившись.
Взгляд, который Танкерд бросил на меня, был полон откровенного любопытства. Возможно, он намеревался доложить своим коллегам, как я выгляжу после перенесенного унижения. Вне сомнения, вид у меня был усталый и озабоченный, хотя причиной того послужило не только королевское остроумие.
— Да, решили немного побездельничать, прежде чем приступить к слушанию оставшихся прошений.
— Надеюсь, слушания проходят без всяких затруднений?
— Все идет как по маслу. Брат Ренн способен разрешить любую проблему.
— Из всех стряпчих Йорка брат Ренн пользуется наибольшим уважением. Но, насколько мне известно, в последнее время он не берется за новые дела. Полагаю, годы берут свое и он решил наконец удалиться на покой.
— Хорошему законнику годы не помеха, — уклончиво заметил я.
— Да, конечно. Тем более брату Ренну никто не даст его лет. Впрочем, в последнее время он немного сдал.
Я не ответил, и Танкерд не стал продолжать этот разговор.
— Я должен оставить вас, джентльмены, — заявил он. — Дела не терпят отлагательств. От совета требуют, чтобы он вынудил местных фермеров продать все имеющиеся у них в запасе продукты, даже зерно для посевов. Впрочем, королевские поставщики предлагают хорошую цену. Шотландский король не торопится, а королевской свите каждый день необходимы горы снеди.
Несколько минут Танкерд молчал, потом пристально взглянул на меня и произнес вполголоса:
— То, что сказал вам король, просто возмутительно. И я далеко не единственный, кто так думает.
— Благодарю вас, — выдавил я, в изумлении подняв глаза на рикордера. — Так, значит, в ратуше королевскую шутку не сочли забавной?
— Ее сочли жестокой и низкой. Поступив с вами подобным образом, король отнюдь не способствовал своей доброй славе.
— Спасибо, брат Танкерд. Мне приятно это слышать.
Рикордер поклонился и зашагал прочь. Я проводил его взглядом.
— Вот они, вот! — снова толкнул меня Барак.
Проследив за направлением его взгляда, я увидел мистрис Марлин и Тамазин, которые медленно шествовали по улице. Вслед за ними вооруженный слуга тащил огромную корзину, вне сомнения, наполненную отрезами ткани, тесьмой и кружевами.
— Доброе утро! — приветствовал их я.
Дженнет Марлин повернула голову, но солнце ударило ей прямо в глаза, вынудив прищуриться и сдвинуть брови. Узнав меня, она остановилась в некотором замешательстве.
— Может, мы отдохнем немного, мистрис? — вкрадчиво предложила Тамазин. — Я на ногах с раннего утра. А здесь такое приятное, такое уютное местечко.
Про себя я отметил, что девушка явно обладает даром убеждения.
Мистрис Марлин внимательно поглядела на нас, возможно, догадываясь, что встреча была отнюдь не случайной. Тем не менее она решила ответить на просьбу Тамазин согласием.
— Что ж, давайте немного посидим. Несколько минут отдыха нам не помешают.
Я поднялся со скамьи и с поклоном пригласил мистрис Марлин сесть.
— Для нас всех здесь слишком мало места, — заявила Тамазин. — Мастер Барак, пожалуй, нам с вами лучше устроиться вон под тем деревом. Я покажу вам, каких красивых вещей мы накупили.
— Горю желанием посмотреть, — провозгласил Барак и вслед за Тамазин отправился к старому дубу, стоявшему поодаль.
Я остался наедине с Дженнет Марлин. Слуга, войдя в церковный двор, уселся на траву на почтительном расстоянии от нас.
— Как поживаете, мистрис Марлин? — осведомился я.
Выглядела она далеко не лучшим образом, в огромных глазах стояла печаль. Непослушные кудри, выбившись из-под капора, упали ей на лоб, и она с досадой отбросила их.
— Вы получили какие-нибудь новости из Лондона? — задал я еще один вопрос.
— Нет. И до сих пор не известно, как долго мы пробудем в этом кошмарном городе.
— Только что я беседовал с местным рикордером, и он сообщил, что королевские поставщики пополняют запасы провизии.
— Слуги, которых разместили на постой в лагере, уже начинают проявлять недовольство. Того и гляди, вскоре начнутся беспорядки, вроде тех, что вспыхнули в Понтефракте.
Мистрис Марлин испустила сокрушенный вздох.
— Господи боже, как горько я сожалею о том, что согласилась участвовать в этом путешествии!
Она устремила на меня грустный взгляд.
— Предполагалось, что Бернард, мой жених, тоже поедет вместе с нами. Ему предстояло заняться работой, которую выполнили вы, — сообщила она, немного поколебавшись. — Разбором прошений.
— Вот как. Я этого не знал.
— Да, похоже, должность, которая вам досталась, приносит несчастья. Бернарда арестовали, а человек, которого первым назначили на его место, скоропостижно скончался.
«Так вот в чем кроется причина ее первоначальной враждебности», — отметил я про себя.
Впрочем, сейчас Дженнет Марлин избавилась от власти предубеждения и прониклась ко мне доверием. Мне было приятно, что она более не держит на меня зла. Порой мне даже начинало казаться, что рядом со мной Сюзанна, подруга моих детских лет.
«Впрочем, нельзя увлекаться подобными подменами, — сказал я себе. — Мистрис Марлин — это вовсе не Сюзанна, а Джайлс Ренн — не мой отец».
— Один из друзей Бернарда убедил меня не отказываться от поездки, — продолжала Дженнет. — Он тоже стряпчий и практикует в Линкольнс-Инне. В апреле, когда Бернарда бросили в Тауэр, я навещала его каждый день. Но его друзья сказали, что я могу навлечь на себя подозрения, и посоветовали на время оставить Лондон. Леди Рочфорд тоже очень настаивала на моем участии. Она ко мне привыкла и более никому не доверяет свои наряды.
— Я понимаю, как тяжело вам было уезжать из Лондона.